Птицы - Владимир Торин

услышала слова этого сбрендившего Хэмма. О том, что якобы его временами навещает господин Борган. Любой на моем месте решил бы, что он просто спятил, и все же… его россказни о том, как в бурю к нему приходит его старый соратник и они вспоминают былые времена за кружечкой джина, кое-что мне напомнили. Все это походило на те нелепые газетные статьи в рубрике курьезов.

Я поговорила с Хэммом, а он горазд болтать – просто житья не видит, кроме как рассказать о своем ненаглядном капитане и былых подвигах. По его оговоркам я поняла, что господин Борган, хозяин нашего дома, уже давно никакой не господин Борган. Что вместо него к старику приходит носатый монстр с белой кожей и черными глазами. И монстр этот прикидывается его другом-капитаном – мол, у него даже память капитана.

Это было невероятное, ошеломительное открытие. Если пропавший господин Борган каким-то образом стал не-птицей, это все кардинально меняло. Оба моих дела вдруг объединились и слились в одно. Я понимаю, что это прозвучит как бред, но что мне еще было думать?! Я предположила, что и Джейкоб тоже. Тоже стал таким же… не-птицей.

И вскоре я неожиданно получила подтверждение своей догадки.

Мне пришло письмо. Писал один из сокурсников моего сына – он утверждал, что видел Джейкоба буквально на днях в каком-то пабе. По его словам, он подошел поприветствовать его, поинтересовался, куда он пропадал, но Джейкоб его не узнал. Мол, Джейкоб попросил оставить его в покое и не лезть со своими ненужными разговорами к совершенно незнакомым людям. Сокурсник моего сына весьма оскорбился, но счел своим долгом написать мне. Также он сообщил, что Джейкоб был пьян, буянил и кутил в компании какого-то хлыща. Это было уже что-то. Нет! Это было то, чего я так долго ждала!

Я отправилась в упомянутый паб, поговорила с хозяином и узнала, что означенные личности действительно довольно буйно провели там один из вечеров. Они не представились, он не знал, куда они ушли, но подробно описал обоих. В одном из них я с замиранием сердца узнала своего сына! А в свежей газете, опять же в разделе курьезов, я нашла заметку о некоем господине, который провел ночь за дебоширством, был арестован и отправлен в застенок полицейского участка в Гротвей, но при этом клялся, что сам стал жертвой носатого монстра, который заставлял его пить и буянить.

Дождавшись, когда этого господина отпустят, я лично расспросила его. Он сказал, что монстр похитил его прямо из лавки башмачных кремов, в которой он работал, и утащил в паб, после чего превратился в человека и в таком виде провел почти всю ночь. В последний раз тип из лавки башмачных кремов видел Джейкоба на рассвете, когда тот вывалился из воздушного шара, который они сообща увели прямо из-под носа владельца. Несчастный похищенный не знал, где жил «монстр», но сообщил, что тот говорил, будто обитает где-то в южной части Гротвей. Этого было слишком мало, но все равно я ощущала, что приближаюсь.

И тогда я перерыла все выпуски «Эхо в Гротвей» за последнее время. Там я обнаружила статью о девушке, которая всех убеждала, будто носатый монстр похитил ее и заставлял танцевать с ним на крышах домов. Я разыскала эту девушку, и она поделилась со мной своей историей: «монстр» жаловался ей, будто вынужден обретаться на чердаке, зато вид из его большого круглого окна просто превосходен, в отличие от окна квартиры, в которой он жил раньше. Что ж, я принялась искать дом с большим круглым окном чердака в южной части Гротвей. Таких домов оказалось три. На двух чердаках жили люди: на одном – бедный художник в окружении холстов и красок, на другом – нищий, который пробрался в дом через дыру в крыше. Оставался последний…

И так я нашла нужный чердак и нужное окно. Как бы мне ни хотелось сразу же туда отправиться, я решила с этим повременить. Прежде чем очертя голову бросаться к своему пропавшему сыну, нужно было как следует все разведать. Я установила телескоп и направила его прямо на это окно. Почти неделю там ничего не происходило, но в какой-то момент я заметила чью-то размытую фигуру, блуждающую по чердаку. Я была вне себя от радости. Это был он! Мой Джейкоб! Я нашла! И я уже собиралась отправиться в Гротвей, когда случилось то, что нарушило все мои планы.

На улицу Трум приехал черный фроббин.

Я мгновенно узнала его – это был фроббин Птицелова. О, как же я испугалась – не передать словами. Мои мысли путались, в голове рождалось одно предположение хуже другого. Что все это значит?! Что они задумали?! Птицелов взялся за старое?!

Напрашивался ужасный вывод: если черный фроббин здесь появился, значит, они снова открыли на кого-то охоту. Само собой, я решила, что Птицелов намеревается изловить моего сына и снять с него кожу.

Я снова к нему отправилась, я готова была на все что угодно, только бы он пощадил Джейкоба. И на этот раз… дверь мне открыл совершенно другой человек. Злобный, коварный и подлый. Человек с глазами убийцы. Он не говорил, что ничего не знает, не придумывал отговорки и сразу же сказал, что ждал моего появления. Я уже раскрыла было рот, чтобы рассказать, зачем пришла, но он велел мне молчать, возвращаться к себе и ждать. После чего просто захлопнул передо мной дверь.

Через два дня под своей дверью я обнаружила записку. В ней Птицелов требовал встречи – велел ждать его на окраине Горри.

Прежде чем отправиться туда, я подготовилась: записала все, что мне известно, запечатала конверт и отдала его своему приятелю из газеты – он должен был вскрыть конверт и опубликовать содержимое, если со мной что-то случится. А потом я пошла на встречу.

Точно к указанному в записке времени прибыл черный фроббин, и меня пригласили внутрь. Не считая автоматона, сидящего за рычагами, Птицелов там был один. Я сразу же предупредила его: если он вздумает меня убить, о его грязных делах тут же узнают все в этом городе, на что он расхохотался.

«Вы не понимаете, мистер Фартинг, – сказал он, выдав тем самым, что осведомлен о моей вымышленной личности, – я не хочу вас убивать. Вы слишком полезны. Вернее, станете полезным для меня вскоре…»

Я спросила, что это должно значить, но он отказался вдаваться в подробности. И сказал лишь, что всему свое время.

Его слова испугали меня, но в тот миг я могла думать лишь об одном. Я умоляла его пощадить Джейкоба.

«Ваш сын? – спросил он. – О, мистер Фартинг, я сейчас ловлю “птичку” покрупнее, и мне нет никакого дела до вашего сына. Пока что. Но если вы и правда не хотите, чтобы какой-нибудь, скажем, патетичный фабрикант из Краекк обзавелся новым фраком и перчатками из его кожи, вы исполните все, что от вас потребуется».

И я согласилась. Согласилась сделать то, о чем не имею ни малейшего понятия.

Мы заключили сделку, меня высадили на улице Трум, и я пошла домой.

Конечно же, я не поверила ему. В голове была лишь одна мысль: «Найти сына и бежать!»

Но я не могла пойти к Джейкобу – Птицелов проследил бы за мной. И тогда так вовремя мне подвернулись под руку вы двое. Я полагала, что уж дети не должны привлечь особое внимание такой персоны, как Птицелов, и за вами следить он не станет. И я отправила вас в Гротвей.

Вот и все, что я знаю. Надеюсь, больше вы не думаете, что я работаю на Птицелова, что я могла убить Франки или собираюсь убить вас. Я удовлетворила ваше любопытство?..

…Миссис Чаттни договорила и замолчала, но какое-то время в гостиной все еще висело эхо от ее голоса.

Дети боялись пошевелиться. То, что она им рассказала… все это просто не укладывалось в голове.

– Теперь ваша очередь, не так ли? – сказала она. И это был не вопрос. Это было требование.

Финч поглядел на Арабеллу, и они вдвоем, сбиваясь и перебивая друг друга, рассказали миссис Чаттни про мистера Риввина, который жил на чердаке с большим окном, о его рыбалке, о кровати, стоявшей на балках, о его жалобах и о сквозняке,