Драгоценности - Даниэла Стил

Изабель пошла спать после часа, когда в конце концов сумеларазбудить Лоренцо. Он извинился и сонно стал подниматься по лестнице, в товремя как Сара сидела одна в своей гостиной, удивляясь, что же с ними будетдальше.

Так не могло продолжаться. Рано или поздно он долженпозволить Изабель уйти от него. Он удерживал ее, словно заложницу, и Сарасобиралась вырвать свою дочь из его алчных рук. Сама мысль о Лоренцо вызывала вней гнев. Изабель так красива и имеет право на лучшую жизнь, чем та, какую онмог ей дать. Все оказалось именно так, как она и предполагала, даже еще хуже.Продолжая думать о судьбе Иза-бель, она вышла в освещенный лунным светомвнутренний дворик. Это напомнило ей одну из ночей во время войны, когда здесьжил Иоахим, и они допоздна беседовали в такую же ночь о Рильке, Шиллере иТомасе Манне… стараясь не думать о войне, о раненых, о том, жив или нет Вильям.И, вспоминая то время, она машинально направилась к коттеджу. Там больше никтоне жил. Им долгое время не пользовались. Дом нового управляющего стоял ближе кворотам и был намного современнее. Но она из сентиментальности оставила старый.Сначала они жили там с Вильямом, когда они реставрировали замок, и Лиззиродилась и умерла в этом коттедже.

Она все еще перебирала в памяти события тех далеких лет,совершая небольшую прогулку перед сном, как вдруг услышала какой-то шум,проходя мимо конюшен. Это был глухой стон, и Сара испугалась, не ушиблось лиживотное. Они держали там полдюжины лошадей на тот случай, если кому-нибудьзахочется прокатиться верхом, но все они были старые и не слишкомпривлекательные. Она спокойно открыла дверь. Все животные вели себя тихо, нотут она снова услышала шум, он доносился из старых бараков. Это были странныепотусторонние звуки. И она не могла понять, что же это такое. Она даже неиспугалась, и ей не пришло в голову взять в руки вилы или еще что-нибудь, еслитам чужой человек или бешеное животное. Она просто вошла в стойло, откудадоносился шум, щелкнув выключателем, зажгла свет и оказалась рядом спереплетенными телами Филиппа и Ивонны. Оба были совершенно голыми, и ни у когоне возникло бы вопросов, чем они здесь занимаются. Мгновение она с изумлениемсмотрела на них и увидела на лице Филиппа выражение ужаса. Сара отвернулась,чтобы дать им одеться, но потом повернулась к ним в ярости.

Сначала она обратилась к Ивонне, не колеблясь ни мгновения.

— Как ты посмела так обойтись с Джулианом? Как тыпосмела с его родным братом, в моем доме, под моей крышей! Как ты осмелилась!

Но Ивонна только откинула назад свои длинные волосы имолчала. Она даже не потрудилась одеться, так и стояла обнаженная, во всейсвоей красе, не стыдясь.

— А ты! — Тут она повернулась к Филиппу. —Всегда делаешь подлости… все время обманываешь свою жену и завидуешь своемубрату. Ты убиваешь меня. Мне стыдно за тебя, Филипп. — Она еще разпосмотрела на них, она была потрясена тем, что они делают со своей жизнью,полным отсутствием у них уважения к тем, кто живет рядом с ними. — Если выпродолжите это, если это случится снова, не важно где, я все расскажу Сесиль иДжулиану. А тем временем я буду следить за вами обоими. — Она несобиралась этого делать, но и не намерена была покрывать их неверность,особенно в своем собственном доме, да еще по отношению к Джулиану, которыйэтого не заслужил.

— Мама, мне… мне очень жаль. — Филипп тем временемзавернулся в одеяло, которое использовали для лошадей, и страдал от того, чтоего раскрыли. — Обычно такого не случается… Я не знаю, как этопроизошло!.. — воскликнул он, едва не плача.

— Зато она знает, — резко сказала Сара, гладяпрямо на Ивонну. — Чтобы больше этого не было, — пригрозила она,глядя ей прямо в глаза. — Я предупреждаю тебя. — И тут Сараповернулась и ушла. Очутившись на улице, она прислонилась к дереву и заплакалаот огорчения, от стыда, от смущения за них и за себя. Но когда она медленнопобрела к замку, она думала только о Джулиане и о том, какую обиду нанес емубрат. Как глупы ее дети. И почему она никогда не могла помочь им?

Ивонна была необычайно тихой, когда они с Джулианомвозвращались из замка домой. Она не выглядела расстроенной, просто была неслишком разговорчива. В день их отъезда в замке царила какая-то страннаяатмосфера. После их отъезда Ксавье невинно заметил матери, что он чувствовалприближение бури. Но погода была жаркой и солнечной. Сара никому ничего нерассказала о том, что видела. Только Филипп и Ивонна понимали, в чем дело. Аостальные уехали, так и не узнав ничего о том, что произошло ночью в конюшне, иэто было к лучшему. Все были бы потрясены, возможно, кроме Лоренцо, который,вероятно, только изумился бы, и Джулиана, которого эта новость сразила бы.

По дороге в Париж Джулиан нежно спросил Ивонну, что ееогорчило.

— Ничего. — Она пожала плечами. — Мне простобыло скучно. — Но когда этой ночью он попытался заняться с ней любовью,она отказалась.

— Что случилось? — Он настойчиво расспрашивал ее,прошлой ночью она была в ударе и вдруг теперь стала так холодна. Она все времябыла непредсказуема, подвижная, словно ртуть, но этим она и нравилась ему.Временами Джулиану нравилось, когда она отказывала ему, это только делало еееще более желанной. Он так и воспринял сейчас ее отказ, но на этот раз она неиграла.

— Перестань… Я устала… У меня болит голова. —Прежде она никогда не пользовалась таким предлогом, но она все еще былараздосадована тем, что произошло прошлой ночью, когда Сара вела себя так,словно ей принадлежит весь мир, и угрожала им, а Филипп унижался перед ней ивел себя как ребенок. Она так разъярилась, что дала ему хорошую пощечину, откоторой он пришел в такое возбуждение, что они опять занялись любовью. Онипокинули конюшни только в шесть часов утра. Она устала и продолжала злиться наних за то, что они так привязаны к своей матери. — Оставь меня в покое, —повторила она. Они ничего собой не представляют, просто маменькины сынки, и ещепроклятый снобизм их сестры. Она знала, что ни одной из них она не нравилась.Но ей было все равно. Она получила то, что хотела. И теперь, может быть, онаполучит еще больше, если Филипп сделает то, что обещал, и приедет из Лондона,чтобы встретиться с ней. В ее распоряжении по-прежнему была старая студия наИль-Сен-Луи. Можно было пойти в отель, где он остановится, или же занятьсялюбовью прямо здесь, в постели Джулиана, если зй захочется, несмотря на то чтосказала старая сука. Но сейчас она была не расположена ни к одному из них, именьше всего к своему мужу.

— Я хочу тебя сейчас… — дразнил ее Джулиан,возбужденный ее отказом и чувствуя что-то животное и незнакомое, словно хищник,который подошел к ней слишком близко. Он словно чуял инстинктивно, что кто-тоеще напал на ее след, и хотел, чтобы она снова принадлежала ему. — Чтослучилось? — настаивал он, стараясь возбудить ее своими искуснымипальцами, но на этот раз она не подпускала его, что редко с ней случалось.

— Сегодня я забыла принять пилюли, — ответила она,и он хрипло прошептал, слегка касаясь ее: