Грозный отряд - Люк Скалл

Волк прыгнул вперед и ударил лбом в нос противнику, размазав его, как гнилой фрукт. Гармонд отшатнулся. Джерек бил его головой снова и снова, пока оба они не оказались будто в алых масках. Но Джерек не останавливался. Подобрав один из своих топоров, он двумя руками обрушил его на ногу Гармонда, удар оказался таким мощным, что топор пробил поножу и засел в голени.

Взвыв, гигант рухнул на одно колено. Джерек врезал ему ногой в лицо, и Саша услышала, как у исполина хрустнула челюсть.

Ухватившись за вьющиеся черные волосы Манипулятора, Джерек принялся бить коленом в беззащитную голову противника, и каждый удар сопровождался хрустом. Крэк. Крэк. Крэк. Крэк.Эта жуть длилась и длилась. Когда с Гармондом было покончено, от его головы не осталось ничего человеческого.

Выпустив из рук труп Манипулятора, Джерек пытался отдышаться. Он встретился взглядом с Сашей, его опухшее, покрытое кровоподтеками лицо стало сплошным кровавым месивом. Затем, очень медленно, он захромал, чтобы подобрать свои топоры.

Саша не сводила с него глаз. Ее обуревали странные чувства.

Как ни удивлена была девушка, она поразилась еще больше, когда, посмотрев на холмы к северу, увидела там целую армию зверья, которая неслась к Сонливии.

Кейн с трудом ловил ртом воздух. Пот жег ему глаза, и следить за смертоносным клинком, который налетал со всех сторон, становилось все труднее. Его руки горели от небольших порезов, оставленных мечом противника. Это всего лишь царапины, и от них Меч Севера не потеряет скорости. Другое дело, что он начинает изнемогать.

Этот светловолосый ублюдок — один из лучших, с кем он когда-либо встречался. Может быть, самый лучший. Горец умудряется еще держаться — только вот этот человек, кажется, не устает.Кейн скривился, когда длинный меч противника оставил поверхностную рану на его груди, и удвоил свои усилия, хотя сердце колотилось так сильно — вот-вот разорвется.

Они сражались долго — Кейн не знал, сколько. Земля вокруг них завалена телами, и здесь не только стражники в алых плащах и темнокожие сумнианцы, но и все те бедолаги, которым всучили по ржавому клинку и отправили сюда умирать. Молодые и старые, фермеры, ремесленники и обычные трудяги — лежали повсюду мертвыми либо стонали и рыдали по своим женам и матерям. Он и сам порубал их немало. Когда на тебя несется человек, в глазах которого — смерть, весь трагизм этой ситуации не имеет уже никакого значения. Убиваешь ты, либо убивают тебя.

Его противник дышал все так же ровно, стиснул зубы, наморщил лоб, сосредоточившись. Кейн парировал удар и чертыхнулся: попытавшись сделать шаг назад, он споткнулся о тело наемника и чуть не упал. Виртуоз в золотых доспехах оказался тут как тут.

Сосредоточенность. Вот ключ к победе. Нужно замечать, как двигается противник, любую деталь, любую подробность. У каждого человека своя модель поведения, его выдает угол зрения, то, как подергиваются мышцы.

Танцующий длинный меч прошел на волосок от его шеи. Кейн пристально следил за противником, дожидаясь единственной возможности, когда тот откроется. И он увидел легчайший намек на нее. Воин вытянул руку чуть дальше, чем нужно, может быть, на полдюйма. Старый горец развернул в руках свой двуручный меч и, описав клинком полный круг, всадил его глубоко в руку соперника, туда, где встречались скрепляемые пластины его доспехов.

На сей раз отступил светловолосый воин.

— Кто ты? — спросил он. Из глубокой раны в его руке хлынула кровь.

— Просто человек, делающий свою работу, — ответил Кейн. Он ухватился за эту возможность — как за любую другую, — чтобы перевести дух.

Этот ответ, казалось, не понравился его противнику.

— Ты — наемник, такой же, как и остальные? Я разочарован.

Варвар пожал плечами.

— Если уж на то пошло, золото — столь же хорошая причина, чтобы сражаться, как и любая другая. И куда более честная.

Теперь в синих глазах появился гнев.

— Золото — это все, что имеет для тебя значение? А как насчет верности? Чести? Долга?

Бродар Кейн смотрел прямо в глаза, полные презрения.

— Верность, честь и долг, да? Думаю, я кое-что знаю об этом. Прекрасные понятия, конечно, до тех пор, пока ты — с правильной стороны. Они могут дать человеку возможность чувствовать себя праведником, даже если он совершает самые ужасные поступки. А вот слабые, они не могут позволить себе таких высоких идеалов. Слишком заняты попрошайничаньем, в то время как люди вроде тебя, сидя за высокими столами, восторгаются своей честью и размышляют над тем, сколько достоинства она им добавляет.

К немалому удивлению Кейна, его слова, казалось, ранили искусного фехтовальщика так же глубоко, как до этого — его меч. На точеном лице читалось сомнение, а в синих глазах появилась печаль.

— А как насчет любви? — тихо спросил он. Вокруг них по-прежнему кипела битва, но то ли по чистой случайности, то ли из почтения к их мастерству рядом не было ни души.

Бродар Кейн сморгнул с глаз пот.

— Любовь? Что ж, за это мужчине сражаться не стыдно. — Он посмотрел в лицо, исполненное тревоги. — И я полагаю, что если дело в этом, то ты — лучше, чем я думал.

Воин в золотых доспехах медленно кивнул.

— Благодарю тебя, — сказал он, и это прозвучало совершенно искренне.

Кейн поднял взгляд на небо. Солнце катилось к закату. Скоро наступит вечер. Он тяжко вздохнул.

— Становится поздно.

— Тогда, думаю, нам лучше поспешить и покончить с этим.

Пришел его черед кивнуть в ответ. Однако, когда противник подошел ближе, Кейн заметил с растущей тревогой, что его рана перестала кровоточить. Это была скверная рана, она должна была послужить в его пользу, и тем больше, чем дольше продолжался бой, — но, казалось, этот Манипулятор не только не устает, но и не истекает кровью.

Старый варвар беззвучно чертыхнулся. У него появилось предчувствие, что это добром не кончится.

Он продержался еще добрых несколько минут, пока тело не начало подводить его. Он уже не молод, это правда, и не может держаться бесконечно. Двуручный меч будто налился свинцом. Кейн изгибался, уклонялся, парировал и с каждой секундой действовал чуть-чуть медленнее, чем надо.

И затем это произошло. Он споткнулся, противник оказался тут как тут, и на сей раз Кейн понял, что не сможет среагировать достаточно быстро.

«Вот и оно, — подумал он, глядя на опускающийся меч. — Что ж, с учетом всех обстоятельств жизнь удалась». Собравшись с духом, он приготовился к неизбежному.

Воин зашатался. На его лице отразилось недоумение. Воодушевившись нежданной удачей, Кейн напрягся, готовясь сполна воспользоваться возникшим преимуществом. Неожиданно верхушка Обелиска вдали вспыхнула золотистым светом. Прикрыв глаза, он в изумлении наблюдал за тем, как в небеса устремились сияющие лучи.