Грозный отряд - Люк Скалл

— Я видел, как она умирала! — Его руки тряслись.

— Магия, — проворчал Шаман в ответ. — Я намеревался преподать тебе суровый урок. И не более того.

— Ты лжешь. — Но Кейн знал, что это не так. Шаман говорил правду.

— Я был разгневан. Ты предал меня, Кейн. Ты знал цену предательству. — Голос Шамана чуть-чуть смягчился. В его взгляде появилось что-то странное, чего Кейн никогда прежде не видел за все годы, что служил ему как Меч Севера. — Несмотря на твое предательство, я все еще сохранил к тебе некоторое уважение. Тебе нужно было дать другой шанс. Такого снисхождения я не проявлял больше ни к кому.

Перед взглядом Кейна все стало расплываться, и он осознал, что в глазах у него стоят слезы. Вся боль, которую он сдерживал глубоко в тайниках души последние два года, угрожала вырваться наружу здесь и сейчас. Мхайра жива. Мхайра жива.

Шаман глубоко вздохнул и произнес медленно, словно не испытывая уверенности в том, что действительно хочет, чтобы это прозвучало:

— Когда-то я видел, как женщина, которую я любил, умерла на костре. Я бы не позволил тебе пережить такое. Даже после предательства.

Неожиданно всхрипнув, хозяин Высоких Клыков вскинул руки и замерцал. Очертания его тела завибрировали, и он стал уменьшаться на глазах, пока не превратился в темное пятнышко в центре шара ослепляющей энергии. Кейн наблюдал, не двигаясь с места, почти не видя происходящего. Прежде он много раз был свидетелем превращений лорда-мага.

Магия в конце концов рассеялась, явив взорам большого черного ворона. Шаман взмыл вверх и несколько раз облетел поле боя. Каркнув в последний раз, он устремился на север.

Бродар Кейн опустился на колени, меч выскользнул из дрожащих рук. Джерек молча смотрел на него. Прошло несколько минут. Оцепенение стало отступать.

Мхайра жива.

Наконец это дошло до его сознания. Подняв глаза, он встретился взглядом с Джереком.

— Мхайра жива! — прохрипел он.

Джерек в ответ кивнул.

— Да, — сказал он просто. — Мхайра жива.

Ни один из них не успел произнести больше ни слова — под ними задрожала земля. Повернув голову, Кейн смотрел, как мимо, к холмам Демонических Огней, с грохотом мчались Собратья, в том направлении, куда улетел их хозяин. Назад, к Высоким Клыкам, где призраки, которых он в мыслях похоронил, сейчас воскресли из мертвых.

Спотыкаясь, к ним подошла Саша. Она напоминала привидение, с ног до головы в крови и пепле, прелестные волосы опалились и почернели, а в глазах — ужасы, которые она успела повидать.

— Люди Золты прорвали восточные ворота час назад, — сказала она, задыхаясь. — Они взяли город. Кто-то отдал приказ ополченцам прекратить сопротивление. Стража сдалась.

— А Салазар? — выдавил Кейн, хотя думал, что уже знает ответ, и сейчас его это не так уж и волновало.

— Мертв, — ответила Саша. — Генерал Золта подтвердил это. Он видел тело. То, что от него осталось.

Ненадолго воцарилось молчание, они осмысливали новости. Наконец заговорил Джерек.

— Ну, чтоб меня, — изрек он. — Парень-то в конце концов оказался героем.

Он мчался по Обелиску с колотящимся сердцем, все его мысли — только об одном.

Он должен найти Гарретта.

Коул скатился по груде обломков, сильно оцарапав руки. Ему было все равно. Прыгая через три ступеньки за раз по лестнице в галерею, он перескочил через изуродованный труп Манипулятора и чуть не поскользнулся на гладком мраморе. Восстановив равновесие, он побежал дальше, молясь, чтобы его стремительное бегство из башни не прервала возникшая откуда-то охрана.

Даже Стасисеум не замедлил продвижения Коула, хотя весь пол был усыпан битым стеклом, и он заметил, что две витрины разбиты. Яростный зеленошкурый гуманоид и огромное, чуждого вида яйцо бесследно исчезли. Пробегая по залу, он услышал звук падающих капель крови жреца в центральной витрине. Бросив торопливый взгляд на фигуру в мантии, юноша убедился, что жрец мертв.

Библиотека промелькнула перед его глазами одним размытым пятном, и вот он уже несется по коридору вдоль зала Большого Совета. Приближаясь к огромным двойным дверям, Коул услышал голоса. Левая створка затрещала и со скрипом приоткрылась, зажатая распростертым телом стражника. Коул беззвучно возблагодарил удачу и помчался к лестнице, ведущей на первый этаж, не обратив внимания на труп, втиснутый в угол лестничного пролета.

В вестибюле у входа был только Полумаг, который впился зубами в сливу. Он в изумлении поднял взгляд, отирая сок с подбородка рукавом.

— Ну? — спросил он. — Что происходит?

— Салазар мертв, — ответил Коул, случайно толкнув чародея так, что тот выронил сливу. Она шлепнулась на пол, превратившись в красное месиво.

— Он что?Куда ты идешь? А как же я?

— Я должен кое-что сделать, — крикнул Коул. — Пусть весь город узнает. Салазар мертв.

Он опустил взгляд на мешочек, висящий на поясе. Тик-так, тик-так.С каждым тиканьем хронометра его окатывала волна страха. Стиснув зубы, он побежал дальше.

Дневной свет уже угасал, когда юноша добрался до скрытого входа в храм Матери. Он раздвинул извивающиеся стебли плюща, заметив с нарастающим смятением, что к ним давно никто не прикасался. Он собирался уже проскользнуть в узкую щель, когда услышал топот шагающих в ногу людей. Казалось, они двигаются в его сторону. Поколебавшись, Даварус прокрался вдоль разрушенных стен храма и выглянул на Торговый путь.

Огромная колонна сумнианских наемников маршировала в направлении Крюка. Во главе шел самый толстый человек из всех, кого доводилось встречать Коулу. Его лодыжки были толщиной с бедро обычного мужчины, и с каждым шагом его четыре подбородка подпрыгивали. Позади этого поистине выдающегося человека весело хохотали солдаты, бросая алчные взгляды на север, где за стенами квартала знати возвышались особняки богачей. Некоторые делали непристойные жесты, другие пялились, осклабившись по-волчьи.

Коул нырнул назад, к храму. Похоже, целый батальон сумнианских наемников прорвался в восточные ворота, не встретив ни малейшего сопротивления. «Возможно, защитники услышали о смерти Салазара и сложили оружие», — подумал он. Ему следовало хоть чуточку погордиться этим, но он не мог: в его ушах, словно жужжание назойливого насекомого, непрестанно звучало: тик-так, тик-так,а грудь давила странная тяжесть.

Глубоко вздохнув, Коул протиснулся в пролом в задней части храма и крался по короткому проходу, пока не достиг ступенек, ведущих вверх, — так же, как тогда, почти шесть недель назад. Он был избит, истекал кровью и опоздал на вызов Гарретта по собственной дурости. Даже в этих обстоятельствах, думал Коул, медленно поднимаясь по лестнице в убежище, он отдал бы все, чтобы вернуться в то, такое невинное, время.