Ангелы-хранители - Дин Кунц

Лема охватило чувство страшного одиночества.

Он вылез из постели, прошел в ванную, включил свет и внимательно стал разглядывать себя в зеркало. Глаза у него были красные и потухшие. Лем так похудел за время этого расследования, что лицо его все больше напоминало скелет.

У него снова начались спазмы в животе, и он наклонился над раковиной, ухватившись за нее обеими руками. Язва заявила о себе с месяц назад, но его состояние ухудшалось с поразительной быстротой. Боль долго не отпускала его.

Когда Лем вновь взглянул на себя в зеркало, то сказал:

— Ты не верен даже самому себе, дурак. Убиваешь себя, загоняешь этой работой в гроб и не можешь остановиться. Ты не предан ни Карен, ни себе. На самом деле ты не предан даже управлению, если уж на то пошло. Черт подери, единственное, чему ты предан телом и душой, это идиотскому представлению твоего отца, что жизнь — это ходьба по канату.

Идиотскому.

Это слово, казалось, еще долго звучало в ванной. Лем любил и уважал своего отца, никогда не сказал о нем ничего плохого. А сегодня он признался Клиффу, что его отец был «невозможным человеком». А сейчас еще и это: «идиотское убеждение». Лем по-прежнему любил отца и всегда будет его любить. Но он стал задумываться о том, может ли сын любить отца и одновременно полностью отвергать все, чему тот его учил.

Год назад, месяц назад, даже несколько дней назад Лем не смел даже помыслить об этом. А сейчас, Бог ты мой, это казалось не просто возможным, но и крайне важным — отделить любовь к отцу от приверженности его принципам.

— Что со мной происходит? — спросил Лем. — Свобода? Наконец-то свобода в сорок пять лет? — Скосив глаза в зеркало, он сказал: — Почти в сорок шесть.

В воскресенье Тревис обратил внимание на то, что аппетит Эйнштейна по-прежнему оставлял желать лучшего, но в понедельник, двадцать девятого ноября, дела у ретривера, казалось, были в полном порядке. В понедельник и вторник Эйнштейн съел все без остатка и читал новые книги. Он чихнул всего лишь один раз и не кашлял вовсе. Пес пил больше воды, чем раньше, но не слишком много. А если он и проводил больше времени у камина, бродил по дому с меньшим энтузиазмом… ну что ж, зима быстро вступала в свои права, а всем известно, что поведение животных меняется в зависимости от времени года.

В книжном магазине в Кармеле Нора купила «Настольный ветеринарный справочник для владельцев собак». Она провела несколько часов за кухонным столом, внимательно изучая его и выискивая возможные объяснения поведения Эйнштейна. Нора вычитала, что апатия, частичная потеря аппетита, чиханье, кашель и повышенная жажда могли вызываться сотней разных недомоганий — а могли совсем ничего не значить.

— Похоже, единственное, чего у него не может быть, так это простуды, — сказала она. — Собаки в отличие от нас не простужаются.

Но к тому времени, как Нора раздобыла этот справочник, симптомы недомогания у Эйнштейна настолько уменьшились, что она решила: он абсолютно здоров.

В кладовке Эйнштейн с помощью «Скрэббл» сообщил им:

«ИСПРАВЕН, КАК СКРИПКА».

Наклоняясь к псу и поглаживая его, Тревис сказал:

— Ну, думаю, тебе лучше знать.

«ПОЧЕМУ ГОВОРЯТ: ИСПРАВЕН, КАК СКРИПКА?»

Возвращая карточки на место, Тревис объяснил:

— Ну, потому что это значит «совершенно здоров».

«А ПОЧЕМУ ЭТО ЗНАЧИТ „ЗДОРОВ“?»

Тревис поразмыслил над этой метафорой: «Исправен, как скрипка» — и понял, что не сможет объяснить, почему она означает то, что означает. Он хотел узнать у Норы, она подошла к двери в кладовку, но тоже ничего не придумала.

Достав лапой еще буквы и расположив их носом в нужном порядке, ретривер спросил:

«ПОЧЕМУ ГОВОРЯТ: НАДЕЖНЫЙ, КАК ДОЛЛАР?»

— Надежный, как доллар — означает «в полном здравии», — проговорил Тревис.

Нора сказала, обращаясь к собаке:

— Это выражение проще пояснить. Когда-то доллар США был самой надежной, самой стабильной в мире валютой. Полагаю, это и сейчас так. Многие десятилетия он, в отличие от других валют, не подвергался значительной инфляции, а значит, не было причин разочаровываться в нем, и люди стали говорить: "Я надежен, как доллар". Конечно, доллар сейчас не тот, что прежде, и поэтому эта поговорка справедлива лишь отчасти, но мы все еще продолжаем ею пользоваться.

«ЗАЧЕМ ПРОДОЛЖАТЬ ЕЮ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ?»

— Потому что… мы так привыкли, — пожала плечами Нора.

«ПОЧЕМУ ГОВОРЯТ: ЗДОРОВ, КАК ЛОШАДЬ? ЛОШАДИ НИКОГДА НЕ БОЛЕЮТ?»

Собирая карточки и укладывая их на место, Тревис заметил:

— Нет, на самом деле лошади, несмотря на свой размер, хрупкие животные. Они легко заболевают.

Пес выжидательно посмотрел на Нору.

Она сказала:

— Наверное, мы говорим «здоров, как лошадь», потому что эти животные выглядят сильными и нам не верится, что они могут заболеть, хотя это случается то и дело.

— Придется тебе привыкать, — сказал Тревис собаке, — что мы, люди, часто говорим вещи, кажущиеся на первый взгляд бессмысленными.

Нажимая лапой на педали, выпускающие буквы, пес сообщил им:

«ВЫ СТРАННЫЕ СУЩЕСТВА».

Тревис взглянул на Нору, и они рассмеялись.

Под словами «ВЫ СТРАННЫЕ СУЩЕСТВА» ретривер вывел:

«НО Я ВАС ВСЕ РАВНО ЛЮБЛЮ».

Такие любознательность и чувство юмора, казалось, больше, чем что-либо, другое, свидетельствовали о том, что Эйнштейн теперь полностью выздоровел.

Это было во вторник.

В среду, первого декабря, Нора рисовала в студии на втором этаже, а Тревис занимался проверкой системы безопасности и уходом за оружием.

В каждой комнате было тщательно спрятано какое-нибудь оружие: под мебелью, за шторами или в кладовке — но всегда где-то под рукой. У них было два дробовика «моссберг» с револьверными рукоятками, четыре «смит-вессона» девятнадцатой модели, заряженных пулями 57-го калибра, два пистолета 38-го калибра, которые они возили с собой в пикапе и «Тойоте», карабин «узи» и два пистолета «узи». Они могли бы приобрести весь свой арсенал законным путем в местном оружейном магазине после того, как купили дом и зарегистрировались в графстве, но Тревис не мог ждать так долго. Он хотел, чтобы уже в первую ночь на новом месте у них было оружие, поэтому при посредничестве Ван Дайна в Сан-Франциско они с Норой нашли нелегального торговца оружием и купили все что нужно. Естественно, им не удалось бы приобрести устройство автоматической стрельбы для «узи» законным путем, но они купили такие устройства в Сан-Франциско, и теперь карабин и пистолеты «узи» были полностью автоматическими.