Обреченное королевство - Брэндон Сандерсон

Потом аккуратно положил пучок на край повозки. Кучер ушел поболтать с товарищем из другого фургона, и Каладин остался один, не считая чулл, сидевших на корточках и глядевших на солнце крошечными рачьими глазами.

Каладин спрыгнул с фургона и поднял в него еще один камень. Потом встал на колени, делая вид, что вытаскивает камень из-под дна. Вместо этого он быстро и ловко привязал пучок рядом с двумя другими, к деревянному штырю оси, идеальное место для них.

Джезере, сделай так, чтобы никому не пришло в голову заглянуть под повозку, когда мы поедем назад.

Аптекарь сказал, что из одного стебля выжимают каплю. Сколько же стеблей надо Каладину? Он чувствовал, что знает ответ на вопрос, даже без подсчетов.

Каждую каплю, которую сможет получить.

Он поднял в фургон очередной камень. Подошел Камень, неся на плече продолговатый валун, который никакой другой мостовик не смог бы даже поднять. Камень шел неторопливо, Сил металась вокруг его головы и время от времени приземлялась на валун.

Каладин спустился на каменистую землю и поспешил к Камню. Тот благодарно кивнул, вдвоем они дотащили валун до фургона и подняли внутрь. Камень вытер пот со лба и повернулся к Каладину спиной. Каладин быстро вытащил из его кармана пригоршню стеблей и сунул их под брезент.

— И что мы будем делать, если кто-нибудь заметит их? — вскользь спросил Камень.

— Я объясню, что умею ткать и собираюсь соткать из них шляпу для защиты от солнца.

Камень фыркнул.

— Кстати, я действительно должен сделать себе шляпу, — сказал Каладин, вытирая пот со лба. — На такой жаре она бы очень пригодилась. Но лучше, чтобы нас никто не видел. Достаточно им узнать, что мы собираем тростник, и они откажутся работать.

— Да, верно, — сказал Камень, потягиваясь и глядя на Сил, мечущуюся в воздухе перед ним. — Я тоскую по Пикам.

Сил кивнула, и Камень, почтительно наклонив голову, последовал за ней. Направив его в правильном направлении, она, однако, превратилась в ленточку и, стрелой промчавшись по воздуху, опустилась на край повозки, вновь став женщиной в развевающемся платье.

— Мне, — объявила она, подняв палец, — он очень нравится.

— Кто? Камень?

— Да, — сказала она, складывая руки. — Он очень почтительный. Не то что другие.

— Отлично, — сказал Каладин, поднимая в фургон еще один камень. — Тогда можешь следовать за ним, а не за мной. — Он попытался не выдать тревогу. Он все больше и больше привыкал к ее обществу.

Она фыркнула.

— Я не могу следовать за ним. Он слишком почтительный.

— Мгновение назад ты сказала, что тебе это нравится.

— Да. И не нравится одновременно. — Она говорила совершенно искренне, как если бы забыла о противоречии. Вздохнув, она уселась поудобнее. — Я привела его к куче навоза чулл, ну, пошутила. Он даже не накричал на меня! Только удивленно посмотрел, как если бы пытался понять какой-то тайный смысл. — Она сделала гримасу. — Это ненормально.

— Мне кажется, что рогоеды поклоняются спренам, — сказал Каладин, вытирая лоб.

— Глупо.

— Люди верят и в еще бóльшие глупости. Но, по-моему, почитать спренов имеет смысл. Вы странные и магические.

— Я никакая не странная, — сказала она, вставая. — Я прекрасная и понятная. — Она подбоченилась, но, судя по выражению лица, вовсе не рассердилась. Похоже, она изменялась каждый час, становясь более…

Более какой? Нет, не похожей на человека. Но умнее. И более личностью.

Сил замолчала, когда другой мостовик, Натам, подошел к фургону. Длиннолицый человек нес небольшой камень, очевидно не собираясь чересчур напрягаться.

— Привет, Натам, — сказал Каладин, наклоняясь и принимая камень. — Как идет работа?

Натам пожал плечами.

— Ты вроде говорил, что был фермером?

Натам остановился рядом с фургоном, отдыхая и не обращая внимания на Каладина.

Каладин опустил камень и передвинул его на место.

— Прости, что я заставил вас всех заниматься такой работой, но нам нужно хорошее отношение Газа и других бригад.

Натам ничего не ответил.

— Это поможет мне сохранить вам жизнь, — продолжал Каладин. — Поверь мне.

Натам опять пожал плечами и ушел.

Каладин вздохнул.

— Все было бы намного легче, если бы я мог повесить изменение расписания работ на Газа.

— Это было бы не слишком честно, — в замешательстве сказала Сил.

— Почему тебя так заботит честность?

— Заботит.

— О? — Каладин хрюкнул и вернулся к работе. — А привести человека к навозу чулл честно?

— Ну, это другое. Так, шутка.

— Не очень понимаю, чем…

Он замолчал, подходил другой бригадник. Каладин не сомневался, что только он и Камень видят Сил, и не хотел, чтобы думали, будто он разговаривает сам с собой.

Невысокого жилистого мостовика звали Шрам, хотя на его лице не было ни одного шрама. У него были короткие темные волосы и угловатые черты лица. Каладин попытался втянуть его в разговор, без всякого успеха. Шрам даже зашел так далеко, что, уходя, показал Каладину кукиш.

— Что-то я делаю неправильно, — сказал Каладин, качая головой и спрыгивая с повозки.

— Неправильно? — Сил подошла к краю повозки и поглядела на него.

— Я думал, что вид этих троих, которых я спас, даст им надежду. Но им по-прежнему на все наплевать.

— Некоторые глядели, когда ты бегал раньше, — сказала Сил. — С перекладиной.

— Да, глядели, — ответил Каладин. — И никто не позаботился помочь раненым. Никто, кроме Камня — да и тот только потому, что обязан мне жизнью. Даже Тефт не захотел делиться едой.

— Они эгоистичны.

— Нет, не думаю, что это слово применимо к ним. — Он поднял камень, пытаясь объяснить то, что чувствует. — Когда я был рабом… ну, я еще и сейчас раб. В самые плохие времена, когда хозяева старались выбить из меня способность сопротивляться, я был как они. Не эгоистом. Скорее животным. Делал то, что от меня требовали. И не думал.

Сил задумалась. Маленькое чудо — Каладин сам не очень понимал, что сказал. Тем не менее, высказавшись, он попытался пояснить свои слова.

— Я показал им, что мы можем выжить, но для них это не имеет значения. А если собственная жизнь ничего не значит, почему они должны заботиться о чьей-то другой? Как если бы я предложил им кучу сфер, но запретил их тратить.

— Похоже на то, — сказала Сил. — Но что ты можешь сделать?

Он посмотрел обратно, поверх каменистой равнины, на военлагерь. Из кратера поднимался дым множества костров.