Змей Уроборос - Эрик Рюкер Эддисон

Потом Джасс, словно пытаясь овладеть своим голосом, сдержанно поклонился ей и сказал:

– О королева, мы не тронем тебя. Мы все к твоим услугам, приказывай. Прежде, чем отплыть домой, мы хотели первым делом снова возвести тебя на трон твоей родины, Пиксиленда. Но сейчас мы связаны роковыми событиями и страшными делами. Совет назначен на утро. Ночь призывает к отдыху. Прошу тебя, не держи нас.

– Ты предлагаешь мне Пиксиленд, милорд Джасс, – сказала она. – А я королева Бесовии. Ты думаешь, что можешь дать мне отдых в эту ночь. Те, кто мне дорог, отдыхают: мой муж, мой любимый лорд Корунд; мой брат принц; мой друг милорд Гро. Свою смерть они нашли, встретившись с вами, – враги вы или друзья?

Джасс сказал:

– О королева Презмира, когда валится дерево, падает и гнездо. Все решает судьба, а мы в ее руках всего лишь волчки, как она захочет, так мы и вертимся. Мы не воюем с тобой, и я клянусь, что мы позаботимся о том, чтобы возместить тебе весь ущерб.

– Ах, клятвы! – воскликнула Презмира. – Что вы мне можете возместить? У меня есть молодость и осталась бедная моя красота. Вы можете воскресить троих мужей, которых вы убили? Думаю, что твоего хваленого искусства на это не хватит.

Они молчали, глядя, как она грациозно проходит мимо стола. Она смотрела на мертвых лордов и пустые чаши словно издалека, и казалось, не понимала, что видит. Все чаши были пусты, кроме одной, передвинутой Виглусом, которую Корсус после него не допил. Красивая была чаша, из бледно-зеленого стекла, удивительной работы, ее ножка изображала трех свившихся змей, золотую, серебряную и железную. Леди Презмира небрежно тронула чашу пальцами, взглянула на демонов и произнесла:

– У вас в Демонланде всегда было в обычае съесть яйцо, а скорлупу отдать как подаяние, – потом указала на мертвых колдунов: – Они тоже жертвы вашей утренней охоты, милорды?

– Ты ошибаешься, леди! – воскликнул Голдри. – Демонланд никогда не применял к своим врагам таких коварных приемов.

Лорд Брандок Дах быстро взглянул на него и словно случайно шагнул вперед, говоря:

– Я не знаю, какой искусник сделал твою чашу, но она странно похожа на ту, что я видел в Бесовии, только красивее.

Он протянул руку, но Презмира опередила его и быстро придвинула чашу к себе, так чтобы он ее не достал. Их взгляды скрестились, как мечи, и она сказала:

– Не думай, что у тебя есть худший враг, чем я. Это я послала Корсуса и Кориниуса растоптать Демонланд и утопить его в болоте. Имей я хоть искру мужской силы, кто-то из вас уже с воплем отправился бы к теням, прислуживать моим дорогим, которым я подняла парус. Но силы у меня нет. Убейте меня и отпустите.

Джасс, который уже обнажил меч, сунул его назад в ножны и шагнул к ней. Но между ними был стол, и она отступила на возвышение, где лежал Корунд. Там она встала над ними, как богиня-победительница с чашей в руке, и сказала:

– Не заходите за стол, милорды, а то я осушу эту чашу за то, чтобы вы были прокляты.

Брандок Дах сказал:

– Кости брошены, Джасс. Королеве выпал риск умереть.

– Миледи, – сказал Джасс, – я тебе клянусь, что к тебе не будет применена сила, и мы ни в чем тебя не ограничим. Мы тебе окажем только почести и почтение. Если хочешь, прими нашу дружбу, в память о твоем брате.

Ее взгляд был ужасен, и он сказал:

– Только не наложи на себя руки в эту ночь, миледи. Ради них, которые, наверное, смотрят на нас из неизведанных пустот, из-за озера печали, не делай этого.

Все еще смотря на них, держа чашу в поднятой правой руке, Презмира легко провела левой рукой по бронзовым щиткам на кольчуге Корунда, которая облегала его могучую грудь. Ее рука коснулась его бороды и отдернулась. Потом она снова нежно положила ее ему на грудь. На мгновение ее красота как будто стала ярче, и она сказала:

– Меня отдали Корунду, когда я была совсем молода. Сегодня ночью я буду спать с ним или править с ним среди мертвых.

Джасс сделал движение к ней, но она остановила его взглядом, ее тело напряглось, а несравненные зеленые глаза стали глазами львицы. Она сказала:

– Неужели твое величие настолько переросло твой разум, что ты можешь вообразить меня своей нахлебницей, меня, принцессу Пиксиленда, королеву огромной Бесовии, жену величайшего воина в Карсэ, который только вчера был бичом и грозой всего мира? О лорды Демонланда, благополучные глупцы, не говорите со мной больше, ибо речь ваша безрассудна. Вы можете поклониться простодушной оленихе в горах, просить ее жить с вами в тепле и уюте, после того как убили ее пару. То же может сказать розе жестокий мороз, убивший все остальные цветы. Разве она сможет согласиться на такое волчье предложение?

И она выпила чашу до дна, потом отвернулась от лордов Демонланда, как королева может без внимания отвернуться от не стоящей внимания толпы, встала на колени у носилок Корунда, нежно обвила руками его голову и спрятала лицо на его груди.

Когда Джасс заговорил, в его голосе были слезы. Он приказал Бремери вынести из пиршественного зала тела Корсуса и Зенамбрии, и сыновей Корунда и Корсуса, скончавшихся от яда, и наутро похоронить их с почестями.

– Что же касается лорда Кориниуса, я повелеваю, чтобы его в эту ночь положили на погребальное ложе для торжественного прощания, а наутро мы вынесем его хоронить перед Карсэ, как подобает прославленному военачальнику. Но великого Корунда и его жену нельзя разлучать. Они будут лежать в одной могиле, во имя своей любви. Прежде, чем мы отсюда уйдем, я воздвигну им памятник, как королям. Ибо благороден и царствен был Корунд, и великий воин, и честный боец, хоть и злейший наш враг. Удивительно, какими крепкими узами любви привязал он к себе свою несравненную королеву. Кто знает женщину, более верную и высокую душой? И вряд ли найдется более несчастливая.

Потом они все вышли во внешний двор Карсэ. Ночь еще хранила некие признаки волнения небес. Буря прошла, небо успокоилось, но обрывки грозовой тучи еще носились по нему. В просветах между ними вздрагивали звезды. Заходила наполовину полная луна, опускаясь за Тенемос. Уже чувствовалось дыхание осени, и демонов знобило после душного воздуха пиршественного зала. Дымились руины Железной Башни, а поваленные стены вблизи нее и обрушенные куски кладки в темноте казались чудовищными остатками древнего хаоса. От них поднимались едкие пары`, как от горящей серы. Отвратительные ночные птицы летали туда-сюда над этими серными парами, и летучие мыши на кожаных крыльях кружили над ними, еле различимые в темноте. Их становилось видно, только когда они проносились под лунным диском. А с одиноких дальних болот прилетали на крыльях ночи печальные звуки плача и стенаний, то громче, то тише.

Джасс положил руку на плечо Голдри и сказал:

– В этих стенаниях нет ничего земного. И твари, которые кружат над нами, не настоящие совы и летучие мыши. Это оставшиеся без хозяина духи оплакивают его. Ему многие служили, дьяволы земли, воды и воздуха, он держал их в подчинении своим колдовством, они появлялись и исчезали по его велению и выполняли его волю.