Разведбат - Валерий Киселев

«Духи» поняли, что у меня людей немного, что никто меня отсюда не вытаскивает, никто меня не поддержит, и связи у меня нет. Они уже просто глумились над нами. Мальчишки у меня, конечно, труханули, и сам я с жизнью попрощался. Ну, всё, думаю. Никуда теперь не денешься, и те места, которые я приготовил для выхода, давно отрезаны.

Я петлял, петлял по лесу, и тупо, нарушая все законы разведки, пошёл по своим следам. «Духи» знали, что я ставлю за собой мины. Поэтому и сопровождали параллельно. Я этим воспользовался и ушёл через свои ловушки.

Дмитрий Сергеев:

— Набегался я тогда по этому лесу на всю оставшуюся жизнь. Мы кружили, как лисы, пытаясь оторваться. Да ещё в нашем направлении кто-то пулял осветительными и сигнальными ракетами. Впоследствии оказалось что, потеряв с нами связь, подполковник загнал в лес две единицы бронетехники с десантом в составе одного Артура Феничева, который своими ракетами расшугал всех местных боевиков вместе с нами.

«Куда нам деваться? Что делать?»

Александр Соловьёв:

— Скоро вышел на наш комендантский взвод и попал под их огонь. Мои ребята этой пехоте рожи набили, за то, что нас обстреляли, прямо в их же окопах, хотя мы им кричали, что свои и сигнальную ракету дали. Связи у этого взвода ни с кем не было. Все они были срочники, сказали, что был какой-то подполковник с разведчиками, кого-то ждали, съездили в лес, вернулись и уехали. А ведь я с ним договорился, что он меня будет встречать на перекрёстке!

Мальчишки плачут: «Нас тогда бросили, нас сейчас бросили… Куда нам деваться? Что делать?». Или их забыли, или не дошла команда. Они сидели в окопах и стреляли, куда попало, закопались и палят. Элементарно могли нас перестрелять.

Из расспросов солдат понял, что этот взвод прислали на перекресток дорог. Боеприпасов у них было — море. А обстреляли нас потому, что перед нашим приходом у них был бой, потом «чеховский» снайпер сержанта и командира подстрелил, а во взводе одни срочники.

«Эй, вы где? Выходите!»

— В заранее условленном месте, на этом перекрестке, в семнадцать часов, нас должна была ждать наша бронегруппа под командованием моего так называемого куратора. Стоит немного рассказать про этого куратора… Незадолго до операции вызвал меня комбат, и сказал, что к нам назначен подполковник, и он будет вас курировать. Первым делом этот куратор на месте забазирования построил группу и начал мне при моих солдатах объяснять, как надо вести группу, что надо выставлять наблюдателей справа и слева. Я слушаю и думаю: «А ты случайно не преподаватель училища? А я не курсант ли второго или третьего курса?». Слушал-слушал и понимаю, что он просто грубит. И, не дослушав его нравоучений, я повернул группу: «Кругом! Вольно, разойдись!». Бойцы сразу закурили и пошли. Подполковник: «Я не понял! Я никого не отпускал!». — «Товарищ подполковник, пойдёмте поговорим. Вас зачем сюда прислали?» — спрашиваю, — «Определять», — отвечает. — «Ну и ставьте задачу, а выполнять её буду я. Шесть месяцев по горам прыгаю, как заяц, а вы сейчас будете объяснять, как мне наблюдателей ставить». — «Да. Ну, я все понял».

И вот, когда этот подполковник не дождался группы, броню приказал загнать в лес, и давай орать: «Эй, вы где? Выходите!». Стало темнеть, он начал пускать осветительные ракеты. Его счастье, что я в это время вместе с бандитами, которые меня гоняли, был на другом конце леса. Я видел ракеты, но думал, что это «духи» резервы подтягивают, тогда мне хана. Кое-как ушёл оттуда. И этот мой куратор бросил взвод мальчишек, подумал, что раз связи с ними нет, сами придут, собрался и уехал.

«Даже рука к пистолету потянулась…»

— Я забрал у них больных, взял МТЛБ, чтобы сделать рывок до своей базы, к тому времени в группе было двое раненых, и им нужна была срочная эвакуация. Пришлось отправлять через село. Старшим отправил старшего лейтенанта Гену Бернацкого. Сказал ему, чтобы он валил отсюда со своей дырявой рукой и прихватил Седого в госпиталь. А обратно чтобы за группой прислал мою броню. Приезжает броня, а с неё Гена прыгает: «Я уколов боюсь!». Доехали до базы. А там мой куратор — чай пьёт! Я был в шоке. Даже рука к пистолету потянулась!

И тут часовой сообщает, что со стороны леса едет машина. Оказалось, что как только мы уехали оттуда, «духи» тот взвод атаковали, они бросили всё и побежали. А у них оружия и боеприпасов было — все машины забиты. И всё оружие побросали. Собрал их, построил, они плачут: «Вот вы только уехали, они полезли!». — «А что у вас там осталось?». Они как начали перечислять, что оставили, сколько винтовок снайперских, пулемётов, ящиков с минами. — «А почему не заминировали? «Монки» же у вас были!». — «А мы не знаем как!». — «А зачем тогда их брали?». — «А нам дали!». Ужас! Просто детей отдали на растерзание. И ни одного контрактника с ними.

«Завывали, как собака Баскервилей…»

Дмитрий Сергеев, пулемётчик разведдесантной роты:

— Наконец, потемну, выбрались к позициям нашей пехоты, с которого были незамедлительно обстреляны. Мне опять повезло, успел упасть, а вот бежавшему рядом товарищу чуть не отстрелили репродуктивные органы. Лежавшие впереди товарищи, помянув всех вплоть до гвоздя, на котором висит их семейный портрет, убедили пехоту, что пришли свои. После чего смогли вызвать броню, отправить раненых и отправиться на заслуженный отдых.

Не успели раздеться, как со стороны блокпоста полетели ракеты, а вскоре показались и пехотинцы, атакованные теми, кто охотился на нас. Пришлось собираться и ехать на выручку. Особого сопротивления мы не встретили. «Духи» быстренько рассосались по окрестным канавам и оттуда давили на психику, завывая, как собака Баскервилей.

«Патронов мы не пожалели…»

Александр Соловьёв:

— Пришлось опять штурмом брать эти окопы с пацанами. Собрал эту бригаду, попросил на блокпосту МВД пару БМП, мне дулю: — «Куда ты на ночь глядя прёшь! Наша задача — дорогу защищать!» — «Да кому нужна ваша дорога! Кто по трассе будет ночью ехать?» — «Нет, у нас приказ». Так мне машин на блокпосту и не дали. Взял свои БРДМ, БТР и пехотную «мотолыгу», на подходе дали залп осветительных ракет, а потом и из всех машин. Патронов мы не пожалели. Все стволы собрали из окопов, гранатомёты, боеприпасы. «Контрабасы» мои хорошо работали, понимали с полуслова. Вытащили технику, подобрали оружие, ящики, что «духи» уже для погрузки приготовили. Загрузили раненого солдата-пехотинца, и пару трупов убитых «духов» для отчётности. Надо было быстро уходить, потому что «духи» могли контратаковать. А связи здесь не было никакой.

Когда наконец-то добрался до базы своей группы, меня всего трясло. На броне стояла радиостанция Р-142, её-то «духи» заглушить не смогут. Вышел в эфир, запросил авиацию в квадрат, где обнаружил базу бандитов. Корректировщик спрашивает: «Какие бомбы использовать? — «Вакуумные!» — «Какие конкретно вакуумные?» — «А какие есть?» — «Двухсотки и пятисотки». — «Давай пятисотки!». (500-килограммовые авиабомбы — авт.)

Часов в шесть-семь утра вижу — бомбардировщик летит, сбросил бомбу, я ещё залез на броню посмотреть. Взрыв было видно километров за пять. Связался и с артиллерией — «Град» туда начал лупить. А жмуриков на пристрелку стрелкового оружия повесили, для молодых бойцов пехоты, чтобы не боялись больше.