Сочинения. Том 3 - Гален Клавдий

4.7.18. Итак, сам Хрисипп соглашается с тем, что страсти со временем стихают, хотя мнение не меняется, но он говорит, что трудно понять, почему это происходит.

4.7.19. Далее он описывает другие подобные явления, при этом открыто заявляя, что сам не знает их причины. Посидоний же, о Хрисипп, не говорит, что причины их неизвестны, но одобряет и принимает сказанное древними, о чем я скажу далее.

4.7.20. Ты думаешь, что ответил на поставленный вопрос, если признал, что причина неизвестна, при этом не упомянув мнения древних и не назвав никакой другой причины.

4.7.21. В действительности же главное в изучении и лечении страстей — именно нахождение причины того, что страсти рождаются и утихают.

4.7.22. Ведь я думаю, что именно благодаря этому знанию можно было бы помешать возникновению страстей и усмирить страсти, уже появившиеся. Я думаю, логично, что если устранить причины тех или иных явлений, то вместе с ними устранится и возникновение, и существование этих явлений.

4.7.23. Ты же не смог написать нам в книге «О страстях» того, постижение чего сделало бы нас способными препятствовать появлению всякой страсти и исцеляться от уже появившейся, и это при том, что все это прекрасно описано Платоном, на что указывает и Посидоний, восхищаясь этим человеком и называя его божественным, и ставит на первое место его взгляды о страстях, о силах души, и то, как не допускать возникновения страстей души и как наиболее быстро усмирять страсти, уже возникшие.

4.7.24. Он говорит, что это учение связано с учением о добродетелях и о целях, и вообще все положения этической философии связаны, как бы единой нитью, учением о силах души. Он сам показывает, что страсти порождаются гневом и вожделением, и объясняет, по какой причине они со временем утихают, даже если мнения и суждения о том, что нечто дурное происходит или произошло, остаются в силе.

4.7.25. Именно об этом свидетельствует сам Хрисипп во второй книге сочинения «О страстях»:

4.7.26. «И в случае скорби бывает, что некоторые подобным же образом выглядят уже не скорбящими, словно насытились.

Именно таким образом Поэт описывает Ахилла, скорбящего по Патроклу:

“Но когда насладился Пелид благородный слезами

И желание плакать от сердца его отступило”[369],

он тут же принялся утешать Приама, показывая ему все неразумие его скорби»[370].

4.7.27. Далее он добавляет следующее: «Как ясно из этого описания, человек не должен терять надежду на то, что со временем, когда острота страсти ослабеет, разум проложит себе дорогу и, так сказать, заняв территорию, покажет всю неразумность страсти»[371].

4.7.28. В этом отрывке Хрисипп явно признает, что лихорадка страсти со временем ослабевает, даже если стоящие за ней убеждение и мнение сохраняются; люди насыщаются страстными движениями, и поэтому, когда страсть берет как бы некую паузу, разум оказывается сильнее.

4.7.29. Итак, именно эти положения являются в высшей степени истинными, однако они противоречат его учению, так же как и то, что он пишет далее, а именно:

4.7.30. «Вот что сказано о переменах, которым подвергаются страсти:

“Порой забываю

Горе, понеже нас скоро холодная скорбь утомляет”[372],

а о привлекательности скорби сказано следующее:

“…Несчастным в радость

Рыдать и плакать о своей беде”[373].

4.7.31. И далее:

“Так говорил — и во всех возбудил он желание плакать”[374],

и

“Улетайте, рыдая, стоны!

Сердцу пить чашу слез так сладко…”»[375].

4.7.32. Коротко говоря, существует множество других таких же свидетельств поэтов о том, что люди насыщаются скорбью, слезами, рыданиями, гневом, победой, мщением и тому подобным, из чего нетрудно прийти к заключению о причине, по которой страсти со временем ослабляются и разум вновь обретает власть над стремлениями человека.

4.7.33. Поскольку яростное начало души направляется соответствующими влечениями, то, достигнув объекта влечения, оно насыщается и останавливает свое движение, которое управляло стремлением живого существа и направляло его к этому объекту.

4.7.34. Следовательно, причины прекращения страстей не непостижимы, как утверждает Хрисипп, но весьма понятны для того, кто не одержим стремлением превзойти древних.

4.7.35. Ведь нет ничего более очевидного, чем то, что в наших душах есть некие силы, по природе своей стремящиеся к удовольствию, власти и победе, которые с очевидностью наблюдаются и у других живых существ, как говорит Посидоний и как мы указали еще в начале первой книги.

4.7.36. Он справедливо порицает Хрисиппа за то, что тот говорит: «Может быть и так, что при сохранении мнения последующие состояния не будут соответствовать ему, поскольку возобладает некое другое состояние»[376]. Ведь он говорит, что невозможно, чтобы при наличии стремления действию мешала какая-то другая причина.

4.7.37. По той же причине, когда Хрисипп говорит: «Поэтому человек может перестать рыдать, а может рыдать и против своего желания, когда наличные обстоятельства приводят к возникновению одинаковых представлений»[377], Посидоний снова задает вопрос, почему многие часто плачут против своей воли, будучи неспособными сдержать слезы, а другим удается остановить себя, еще когда присутствует только желание плакать: ясно, что это происходит оттого, что у одних страстные движения столь сильны, что не управляются волей, а у других полностью усмирены, так что не могут восстать против нее.

4.7.38. Вот такое рассуждение позволяет ясно проиллюстрировать борьбу разума и страстей и явным образом сохранить представление о различных силах души: клянусь Зевсом, здесь идет речь не о каких-то, по выражению Хрисиппа, «непознаваемых причинах», но о тех причинах, о которых говорили древние.

4.7.39. Ведь так учили не только Аристотель или Платон, но еще раньше, наряду с другими, Пифагор — именно он, по словам Посидония, первым высказал это мнение, которое Платон тщательно разработал и изложил более совершенно.

4.7.40. Именно поэтому, как очевидно из наблюдений, привычки и вообще время имеют величайшее влияние на страстные движения.

4.7.41. Ведь неразумная часть души понемногу приспосабливается к привычкам, в которых воспитывается, а с течением времени, как было сказано выше, страсть заканчивается, так как неразумные силы души насыщаются тем, к чему раньше горячо стремились.

4.7.42. С другой стороны, логические знания и суждения, и в целом все искусства и ремесла, как обнаруживается, не приобретают непреодолимую силу из-за одного только времени, как это бывает с привычками к страстям, и не прекращаются и не усмиряются, как скорбь и