Сочинения. Том 3 - Гален Клавдий

пользу; но невероятно, что такой человек считает нужным почитать объект своего стремления за величайшее благо, даже если он является величайшим злом, восклицая:

“Пусть я погибну: мне погибнуть выгодно”[341].

4.5.44. Невероятно, чтобы причиной этого было то, что такие люди считают, что то, к чему их толкает вожделение, является величайшим благом. Этот вопрос еще предстоит исследовать».

4.5.45. Мне нечего ответить Посидонию на это, и я думаю, что ответов на эти вопросы нет ни у кого, если судить по самой природе вещей и по нынешним стоикам.

4.5.46. Ведь, хотя в наше время их весьма много, и все эти люди не из последних, я не слышал, чтобы кто-либо из них ответил что-либо вразумительное на поставленные Посидонием вопросы. Но об этом мы скажем позже.

4.6.1. Хрисипп не раз и не два, но многократно сам признавал, что причиной страстей в душах людей является не разумная, а некая другая сила. В этом можно убедиться из тех рассуждений Хрисиппа, в которых вялость и слабость души объявляются причиной неправильных действий. Так он называет эти состояния, а противоположные им — бодростью и силой души.

4.6.2. Он заявляет, что причина того, что люди поступают неправильно, иногда бывает в неправильных суждениях, а иногда — в вялости и слабости души, как и причина правильных поступков — в верном суждении, сочетающемся с бодростью души.

4.6.3. Но из этих двух причин суждение относится к разумной силе, а бодрость есть крепость и доблесть другой, не разумной силы, которую сам Хрисипп называет тонус (τόνος) и говорит, что иногда мы отступаем от того, что сами считаем правильным, из-за того, что этот тонус ослабевает, не может постоянно оставаться сильным и не повинуется повелениям разума. В этих словах он отчетливо показывает, что такое страсть.

4.6.4. Приведу отрывок из его книги «Этика» сочинения «О страстях», в котором говорится об этом:

4.6.5. «Более того, вполне уместно мнение, что как напряжения в теле называются вялыми или бодрыми соответственно тому, как проявляются в жилах и тем самым создают или отнимают у нас возможность действовать посредством этих жил, в похожем смысле душевное напряжение тоже называется бодростью или вялостью»[342].

4.6.6. Далее он пишет: «Подобно тому, как при беге, схватывании чего-нибудь и других подобных действиях, которые производятся с помощью жил, наличествует условие, позволяющее совершать действие, и условие, способствующее его прекращению, поскольку жилы вскоре становятся вялыми и слабыми, так и в душе есть нечто подобное жилам; поэтому мы в переносном смысле называем людей расслабленными или собранными»[343].

4.6.7. Далее, разъясняя все это, он пишет так: «Один человек отступает перед опасностью, другой теряет волю и сдается перед лицом потери или прибытка, третий — встречая иные подобные вещи, которых немало.

4.6.8. Каждый такой случай заставляет нас обратиться вспять и порабощает, и мы, уступая, предаем друзей, города и позволяем себе совершать многие постыдные поступки, когда прежний наш порыв ослабел.

4.6.9. Таким человеком Еврипид изобразил Менелая. Выхватив меч, он бросился к Елене, чтобы убить ее, но, увидев ее и поразившись ее красоте, выронил меч, не имея сил даже держать его, о чем и сказано в порицание ему:

Ты нежные едва увидел перси,

И меч из рук упал… Ты целовать

Изменницу не постыдился…»[344]

Все это Хрисипп говорит правильно, однако это противоречит его утверждению о том, что страсти являются суждениями.

4.6.10. Так, Менелай, принявший решение убить Елену и обнаживший меч, после того как приблизился к ней, пораженный красотой, из-за вялости и слабости души — ведь именно это Хрисипп показывает этим примером — не только отбросил меч, но и стал целовать эту женщину и, можно сказать, сделался ее рабом. При этом он не повинуется какому-либо рассуждению, как было бы, если бы он изменил свое суждение; напротив, он безо всякого рассуждения устремляется в направлении, противоположном тому, в котором он решил следовать ранее.

4.6.11. Поэтому и сам Хрисипп далее говорит: «Вот почему во всех случаях, когда негодные люди поступают таким образом, отступая от своего намерения и уступая по многим причинам, правильно будет сказать, что они в каждом случае действуют бессильно и негодно»[345].

4.6.12. Итак, то, что все порочные люди действуют вопреки разуму, повинуясь страстям, из-за своего рода вялости и слабости души, сказано очень правильно; и очень хорошо, что далее он добавил, что это происходит по многим причинам; однако было бы еще лучше, если бы он назвал эти причины.

4.6.13. Ведь если отнестись к этому вопросу со вниманием, то будет ясно, что общей целью всех сочинений о страстях, и особенно об их лечении — а именно в таком сочинении он написал это, — является как раз определение всех тех причин, по которым люди, действуя в соответствии со страстями, отвергают свои первоначальные суждения.

4.6.14. Он же настолько далек от определения всех этих причин, что даже ту причину, которую он упомянул в этом отрывке, он не определил точно. Ведь мало сказать, что это слабость души, поскольку слабость — общая и единая причина всех страстей.

4.6.15. Хрисипп говорит, что есть много таких причин, то есть причин, выявляющих слабость души: для Менелая это красота Елены, для Эрифилы — золото, для другого — нечто другое.

4.6.16. Существуют тысячи причин, по которым живущие в соответствии со страстью отходят от своего первоначального суждения.

4.6.17. Однако не нужно перечислять все эти тысячи причин, а достаточно сказать о немногих основных, как это делал Платон, говоря, что знание обладает царской властью и господством и что никакой человек, обладающий знанием, не может ошибаться ни в чем, но ошибаются переубежденные, или забывшие это, или принужденные силой, или прельщенные, всякий в своем деле.

4.6.18. Но забыть что-либо или быть переубежденным — это еще не страсть, равно как и полное отсутствие знания есть невежество и незнание, а не страсть.

4.6.19. Если кто-либо отступает от своего прежнего суждения, принужденный гневом или прельщенный наслаждением, то душа его является слабой и вялой, и движение ее есть страсть, как душа выведенного в трагедии Менелая, прельщенная влечением, отступает от первоначального намерения, или принуждаемая гневом душа Медеи, о которой Хрисипп упоминает, приводя стихи Еврипида и не понимая, что они свидетельствуют против него самого:

«Я понимаю, что на зло решаюсь,

Но гнев сильней суждения во мне»[346].

4.6.20. Ведь