Гнев истинной валькирии - Райчел Мид

– Но они нашли нас в Аркадии, Мэй! Они повсюду! Они будут с тобой, куда бы ты ни пошла! Ты не сможешь укрыться от них.

Она зло прищурилась:

– Я в это не верю. Я им не сдамся. И ты не сдавайся! И я бы на твоем месте уволилась и пошла бы снова в преподаватели. Чем угодно бы занялась – только не этим.

– Но это моя работа, я не хочу бросать ее! Я хочу прожить жизнь так, как мне хочется! А если нужно присягнуть богу, чтобы мы были вместе, я…

– Нет! – крикнула она. Он протянул к ней руку, она отшатнулась. – Пожалуйста, не надо этого делать из-за меня.

– Мэй, я понимаю, что тебе очень тяжело после того, что случилось…

Глаза ее вспыхнули:

– Тяжело? Так ты это себе представляешь? Да ты понятия не имеешь, каково жить с такими воспоминаниями, жить после того, как…

– Тогда разреши мне помочь! – крикнул он. – Я помогу тебе пережить все, я буду рядом. Не надо бросаться сломя голову в опасное предприятие под влиянием минутного порыва, Мэй! Вместе мы найдем того, кто это сделал…

– Джастин. – Она говорила тихо и спокойно – вот только лицо ее искажало неподдельное горе. – Джастин, я приняла решение. Я уезжаю.

«Посмотри на нее, – наконец подал голос Магнус. – Ты говоришь, что хорошо знаешь ее. Так вот, посмотри на нее. Она говорит правду. Она уезжает, и ты не сможешь остановить ее. Хочешь спасти хоть что-то от ваших отношений? Скажи, что ты ее понимаешь и поддерживаешь и что будешь ждать ее. А если тебя последний разум не оставил, можешь даже сказать, что любишь ее».

«Это ее последний разум оставил, – мстительно сообщил Джастин ворону. – Иначе бы она меня не бросила».

И вот тут Джастин вдруг осознал главную проблему: Мэй бросила его. Правда, это не отменяло других: она уезжала, не оправившись после тяжелой психоэмоциональной травмы и оставив нераскрытым преступление. И она уезжала туда, где ее жизни опять грозила опасность! Он ждал ее возвращения из Аркадии, и это было мучительное ожидание. А теперь что? Сидеть и ждать вестей? Потянутся одна за другой недели, месяцы… А он не будет знать, жива она или нет?!

Но больше всего в этой ситуации уязвляло то, что он всю жизнь легко менял женщин, а тут встретил одну-единственную, желанную, и что? Она взяла и бросила его. Понятно, что она бросала его не потому, что не любила. Мэй уезжала, чтобы избавиться от власти потусторонних сил. Но результат-то тот же! Она уедет, а он останется один. От этого было горько на душе, и он ругался и кричал, потому что не желал мириться с мучительной болью. Еще он понимал, что Магнус с Синтией правы: если Мэй уезжает, надо расстаться по-хорошему.

Он не мог больше терпеть эту муку и потому глупо выпалил:

– Это ошибка! Ты совершаешь большую ошибку!

Лицо ее снова исказилось, как от боли, но она быстро взяла себя в руки и приняла свой обычный вид ледяной принцессы. Только тут до него дошло, что ей действительно тяжело и что она ждала, что он скажет ей теплые слова на прощание.

– Что ж, думай что хочешь, – холодно отозвалась она. – И я припасла для тебя прощальные дары.

И она вытащила из сапога кинжал с янтарной рукоятью:

– Вот. Отдай Гераки.

Джастин был так удивлен, что машинально принял артефакт из ее рук:

– Гераки?..

– Он мне прислал его. Передай ему, что мне не нужны боги, не исполняющие обещаний.

Из-за пояса она вытащила золотую гривну с драконьими головами на концах.

– А это тебе. Делай с этим что хочешь.

Джастин, так и не пришедший в себя от удивления, принял и гривну:

– Что это?

– Орлиный жезл, – ответила она. – В смысле раньше был орлиный жезл. Я до него дотронулась, и он превратился в это.

Он по-прежнему переживал, сердце его было разбито, но тут он просто проронил:

– Ты где это взяла?

– Я, когда девочек к границе везла, завернула кое-куда по пути. Жезл поменял облик, когда я до него дотронулась.

Она произнесла это таким беззаботным тоном, словно не ограбила первосвященника соседней страны, а действительно куда-то прогулялась.

– Ты дотронулась до жезла? – Джастин припомнил, как вороны сказали: на это способен лишь человек, чья вера крепка. – И… и он поменял облик?

– Я же так и сказала, ты что, не слушал? – рявкнула она.

Тут перед домом затормозило такси. Мэй развернулась к машине:

– За мной приехали. Ну что ж, до встречи.

– Мэй…

Джастин хотел сказать еще что-то, но слова застряли в горле. Лусиан как-то сказал, что он способен уговорить кого угодно на что угодно. А вот сейчас он стоял и не знал, что сказать. Он даже не знал, способен ли заслужить ее прощение. Она села в машину, а он остался посреди мокрой лужайки, с кинжалом в одной руке и с гривной в другой. Автомобиль скрылся из виду. Когда у него достало сил двинуться, он посмотрел на зажатое в руке оружие.

«Предупреждая возможные вопросы, – заметил Гораций. – Нет, мы не знали, что Гераки послал ей кинжал».

«Это дар Фрейи?» – спросил Джастин, вспоминая, что привиделось ему тогда в Аркадии.

Ответил Магнус:

«Скорее всего, да. Гераки не прислал бы подарок не от союзника. Гривна не изменила свой облик у тебя в руках, значит, вы служите богам одного пантеона. К тому же Фрейя больше всего подходит по описанию на ту богиню, с которой общается Мэй».

«Общалась, – поправил его Джастин. – Мэй ни с кем больше общаться не желает, ты же слышал».

И ему на память пришли слова Мэй: «Я им не сдамся. И ты не сдавайся! И я бы на твоем месте уволилась и пошла бы снова в преподаватели. Чем угодно бы занялась – только не этим». Он шел к дому и все вспоминал их…

Возможно, она права. Тут в нем вскипел гнев: почему он должен терпеть все это? Зачем боги взяли и сломали ему жизнь? Что за игра такая? А может, тут не только боги виноваты? Если приглядеться, все пошло прахом из-за одного мерзавца, который прикрылся личиной и обманул Мэй. И чем больше Джастин думал об этом, тем сильнее хотелось отомстить таинственному насильнику, выместить на нем боль и ярость.

Синтия хотела что-то сказать, но он проскочил мимо, влетел в свою комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь.

«Так, – сказал он воронам. – Ну-ка пригласите к телефону своего хозяина. Если он хочет меня получить – я к его услугам. Мэй не пожелала быть призом в сделке, но это не важно. Я хочу отыскать того, кто это сделал. Если Один может помочь мне, я присягну ему на верность и стану его жрецом».

Сделав торжественное заявление, Джастин почувствовал облегчение. И прислушался к воронам – а они-то как отреагируют. Он ждал чего угодно: радости, недоверия, самодовольства. А вместо этого они… замялись.