Знак расставания - Лиз Райан

Ниже была помещена другая фотография — его матери Дивы, его сестры Рани, продюсера Майлса Ирвинга и менеджера тура Кевина Росса, и казалось, они все находились на похоронах. Эран иногда казалось, они проклинали ее за то, что она убедила Бена подписать контракт с «Седар», согласиться на их условия. Но тогда все было по-другому, и условия были благоразумнее…

Какая она была — эта музыка? Очевидно, Бен очень дорожил ею, но была ли она действительно столь же хороша, как о ней говорили? О ней судачили по всей Америке, на кабельном телевидении, в компании Чима, но запись невозможно было купить. Фактически адвокаты Бена повели себя хитро, но в то же время рискованно, сообщив в суде, что Бен намеревался обеспечить авторское право на исполнение музыки в Лондоне, чтобы использовать доходы от любых общественных продаж в целях благотворительности. Это звучало хорошо, и, зная Бена, Эран не сомневалась относительно его великодушия, но ведь это могло быть рассмотрено и как своего рода взятка?

О, какой хаос! И все же Бен не втянул ее в это, ни разу не упомянул имя Эран в связи с контрактом. Наоборот — он помнил ее день рождения. В очередной раз прибыл большой букет желтых роз, и Эран просила передать Бену слова благодарности.

Но пришло время прекратить мечтать. Время, чтобы дать шанс Тьерри. Эран вновь удивило, что она все же встретила нового человека и он понравился ей. Понравился тем, что так легко согласился принимать участие в продаже того сыра, которым торговала Энни. Другие менеджеры были сухи, некоторые даже ироничны, но Тьерри очень отличался от них. Человек среднего роста, с густыми рыжеватыми волосами и блестящими глазами, он снял белое пальто, демонстрируя свое привлекательное телосложение, и предложил Эран вместе позавтракать. Она все еще помнит устрицы, веселую суматоху в этом маленьком кафе, легкое дуновение бриза, глаза Тьерри, ясные и зеленые, как вода… Эран наслаждалась тем первым свиданием… Он был очаровательный добрый человек, который незаметно рассеял ее застенчивость. В начале Тьерри всего лишь флиртовал, но теперь его внимание становилось все трогательнее. Эран не позволяла себе думать слишком много о нем в течение первых нескольких недель, но теперь она ждала каждого момента встречи, любила, когда он дарил ей розы, когда звонил…

Когда все это прекратится? Эран не имела понятия. Все, что она знала, — теперь она чувствовала себя счастливее, активнее, моложе. Аймир была довольна, Холли была довольна, ну и, конечно, сама Эран. Это не был какой-то потрясающий «книжный» роман, но он согревал ее душу.

Мечтая, Эран отдыхала на газоне. Эммет сиял от счастья, деловито пачкаясь остатками от шоколадного йогурта. Да… Дэн был прав, говоря, что больше йогурта попадало детям на одежду, нежели в организм. Наклонившись, Эран взяла Эммета на руки, вытерла его мордашку полотенцем и поцеловала его пальчики.

Но вдруг Рианна завопила, вырвала баночку с йогуртом у Эммета и, обхватив Эран руками, заявила:

— Меня тоже! Я тоже, Эран! Сначала меня! Обнимай меня!

Компания «Шваб» приобрела авторское право на продукцию Чима. Таково было решение суда, и Бен чувствовал, что его душа словно раскалывалась надвое, когда обнародовали это заявление. Ничего не говоря, он анализировал суммы штрафов, наложенных на него за нарушение контракта; штраф Эмери из-за их сговора; запрещение, наложенное на Эмери за использование музыки вновь, если он не был готов выкупить права по полной стоимости. Музыка эта стала причиной для обсуждения во всем мире. Если бы только для славы Бена — это теперь стоило целое состояние!

Вот так и чувствовали себя люди, преследуемые папарацци? Как будто украдена какая-то бесценная частичка души? Незаменимая частичка!

Фанаты и репортеры не оставляли Бена в покое, толпа «съедала» Рани и Диву. Незаметно Тхан проводил Бена до машины и увез домой.

Вскоре приехал Эмери. Он был бледен из-за постоянного волнения, но поведение его было резким.

— Воры, пираты, гангстеры! — Он бушевал, попивая виски, он был полон гнева. — Они ограбили тебя, Бен, просто ограбили!

Бен налил себе водки и слегка улыбнулся:

— Да. Но взгляните на это с другой стороны. Теперь все знают об Эмери Чиме. Рекламы оказалось намного больше, чем вы ожидали.

Эмери наполнил бокал виски:

— О да. Мы успешно вышли из этого дела. Штраф ничего не стоил для нашей компании. Но дело не в деньгах, Бен!

— Что вы собираетесь делать теперь? — спросил Бен.

— Что я могу сделать? Если я начну оспаривать приговор, в глазах публики я буду выглядеть занудой и, возможно, потеряю большие деньги. Общественная симпатия постепенно растает. Так что лучший выход — принять все это достойно! — Эмери приподнял бровь и взглянул на Бена глубокомысленно: — Я бы «подавал» тебя как борца, Бен.

— Я боролся бы, если бы не чувствовал, что моя музыка растерзана на клочки… Это ведь самое приличное, что я когда-либо написал! — воскликнул Бен.

— Это — намного больше, чем просто приличное! Это превосходно, и нельзя позволить, чтобы они отобрали ее у тебя, — сказал Эмери.

— Она вообще не принадлежала мне, так и сказали. — Бен выпил водки и сморщился так, будто это была кислота.

— Она еще будет принадлежать тебе когда-нибудь. В девяностых, надеюсь. Ты напишешь новые произведения, теперь ты уже знаешь, как это делать, — сказал Эмери.

— Да, умею и напишу, как только истечет этот мерзкий контракт! — заявил Бен.

Эмери нахмурился.

— Когда ты начал заниматься всем этим? — спросил он.

Бен задумчиво посмотрел на Эмери: он теперь стал очень хорошим другом и имел право знать.

— Я начал заниматься «всем этим», будучи еще очень молодым, и «Седар» была тогда очень уважаемой компанией. Я тогда не мог позволить себе иметь адвоката, и мы даже не слышали о компании «Шваб», — сказал Бен.

— Мы? — переспросил Эмери.

— Да, я и молодая девушка, мой менеджер в то время, — сказал Бен.

— Девушка? Я надеюсь, ты имеешь в виду женщину с опытом делового общения? — спросил Эмери.

— Нет… ну, в общем, да. Я просто хочу сказать, что у нее была деловая хватка, хотя и не было опыта. Ей было всего лишь девятнадцать лет, — сказал Бен.

— Девятнадцать? Господи! — Эмери вытаращил глаза.

Он был настолько изумлен, что не мог произнести ни слова.

— Дорогой мой, не путай деловые отношения с личными! — воскликнул Эмери.

— Хорошо, но все мы делаем ошибки, — заметил Бен.

Эмери улыбнулся, потягивая виски, чувствуя, что гнев постепенно стихает.

— Я согласен. Требуется зрелость, чтобы признать ошибку. Стоила ли игра свеч?

Некоторое время Бен хранил молчание, задумчиво крутя прядь волос.

— Она не совершала ошибки. Я совершал… — сказал он.

— Да? — Эмери был вдовец, без детей. Но кое-что в тоне Бена пробудило в нем отеческое беспокойство.