Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

Тостига Скули, вероятно против их воли, остались на кораблях. Эйстейн Орри, военачальник Стиркар и другие менее значительные дворяне передвигались на лошадях, но большинству их воинов надо было проделать путь до Стэмфорда пешком. Грузить имущество на захваченные повозки у викингов просто не было времени; насколько им было известно, их король сражается из последних сил. Им оставалось либо всё надеть на себя, либо нести в руках. Кольчуга, возможно, весила двадцать пять фунтов (11 кг), а к поясу были привязаны меч (около четырех фунтов(1,8 кг) и щит (пятнадцать фунтов (7 кг)) или их несли в руках – неважно, они всё равно мешали двигаться.

Времена меняются, но требования к солдатам остаются прежними. В десантно-диверсионный полк армии Соединенных Штатов кандидаты зачисляются, только пройдя архисложный процесс отбора, что включает в себя форсированный марш-бросок: необходимо с рюкзаком, нагруженным снаряжением весом до пятидесяти фунтов (22,7 кг), пройти дюжину миль со скоростью около пятнадцати минут за милю. Воины Харальда недотягивали до такого уровня, но всё же были привычны к трудностям. Исходя из этого, можно вычислить, что добрались они до места сражения минимум за три часа – и прошло четыре часа или даже больше после того, как отправились гонцы и началась битва.

На мосту через Дервент викинги дорого отдали свои жизни. Сгрудившись у начала моста и даже согнувшись под уменьшенной стеной щитов, они стали удобной мишенью для легендарных английских лучников. Их щиты из липы, ольхи или тополя (дуб тверже, но легко раскалывается) остановили большинство стрел, однако любой, кто поднимал голову в шлеме над щитом, рисковал жизнью. Не встретив сопротивления, лучники подошли на расстояние выстрела в упор, и, судя по тактике ведения боя короля Гарольда, англичане также посылали всадников на расстояние удара копьем. Щитом, утыканным стрелами, можно было пользоваться, но если его раскололо копье – нет; из-за копья щит падал и оставлял воина открытым для стрел. В итоге погибло столько викингов, что стена щитов распалась, и англосаксонские хускарлы бросились в проемы, чтобы окончательно с ними расправиться.

Английские хроники описывают случай легендарного героизма, не сравнимый ни с чем другим в древних летописях со времен римлянина Горация Коклеса: тысячу шестьсот лет назад он в одиночку защитил мост в Рим от вторжения этрусков. Интересно, что этот факт появился в приложении к «Англосаксонской хронике», но только в одном из ее многочисленных изданий. Копия, которая сейчас хранится в Оксфордшире, была составлена в Абингдонском аббатстве почти сразу после битвы при Стэмфорд-Бридже, но изначально, как и все другие книги, не включала эту сцену. Приблизительно в XII веке неизвестный переписчик счел нужным добавить ее и вставил отдельную страницу в том, начиная со слов: «Норвежцы бежали от врага, но один стоял твердо, не дав им перейти мост и вырвать победу».

Вильям Мальмсберийский, наполовину нормандец, наполовину англичанин, аббат и историк, родившийся через тридцать лет после битвы при Стэмфорд-Бридже и писавший о ней шестьдесят лет спустя, записал так: «Как ни трудно в это поверить, но в течение некоторого времени один норвежец сдерживал наступление великой армии. Стоя у входа на мост, который называется Стэндфорд-Бридж [именно так], и убив несколько наших воинов, он не давал остальным перейти через него».

И архидьякон Генрих Хантингдонский, записав события спустя девяносто лет после сражения, рассказывает: «Один норвежец, чье имя следовало бы запомнить, занял позицию на мосту, зарубив более сорока англичан топором, оружием своей страны, и остановил продвижение целой английской армии».

Неважно, действительно ли неизвестный викинг зарубил сорок врагов сам или ему приписали этих убитых, это не умаляет его подвиг. Пешеходный мост был достаточно узким, чтобы перекрыть его взмахом датского топора, размах которого достигал человеческого роста; он был достаточно острый, чтобы разрубить кольчугу, и тяжелый, чтобы расколоть щиты и шлемы, ломать мечи и отрубать головы и конечности. Убитые воины валились к его ногам и падали через поручни в воду. В какой-то момент даже английские хускарлы, сами ловко владеющие топором, отпрянули, предлагая воину сдаться.

«Получив возможность сдаться и заверения, что такой отважный скандинав может рассчитывать на величайшее милосердие от англичан, – пишет Вильям, – он высмеивал тех, кто пытался с ним договориться, и лишь с мрачным видом издевался над трусами, которые не могут справиться с одним человеком».

К этому времени англичане поняли, что не стоит больше посылать воинов к этому викингу, который был готов умереть на месте. С ним нужно было действовать менее благородно. Вильям повествует: «Никто более не приближался к нему, потому что неразумно вступать в борьбу с тем, кто непреклонно отказывается от любого шанса на спасение; и один из воинов короля бросил в него издалека копье и, когда тот хвалился, позабыв об опасности, пронзил викинга – и он уступил победу англичанам».

Другие повествования приписывают герою еще менее благородную смерть. Архидьякон Генрих изложил: «В конце концов кто-то проплыл на лодке под мостом и вонзил в него копье сквозь щели в досках», – и неизвестный переписчик в «Абингдонской хронике» тоже написал следующее: «кто-то прошел под мостом и заколол его, пробив кольчугу».

К большому сожалению, имя норвежского героя для истории утеряно, но благодаря нескольким английским монахам мы помним его подвиги. Удивительно, но этот героический эпизод не появляется ни в одном скандинавском описании битвы, хотя это можно легко объяснить: большинство норвежцев, которые видели это сражение, не дожили, чтобы рассказать о нем.

Битва при Стэмфорд-Бридже работы Матвея Парижского (коллекция фотоизображений / Alamy Stock Photo)

На другой стороне реки Харальд эффективно воспользовался задержкой. Он выстроил воинов в линию на склоне, поднимающемся на сто футов (30 метров) от реки к гребню, который сейчас достаточно неудачно назван Баттл Флэтс (боевое плоскогорье. – Прим. перев.). Сейчас диванные тактики критикуют его решение, считая, что лучшим местом для защиты норвежцев был не склон, поднимающийся от реки, который давал англичанам время и место для перехода и построения, а пространство сразу у конца моста, где даже большая армия могла просачиваться по два-три человека. Однако они не учитывают, что возле самого моста в обороне могли действовать одновременно лишь несколько норвежцев. Если, как предупреждали Харальда, один английский хускарл стоил двух его танов, то такие