Ицзин. Книга Перемен - Автор Неизвестен

«сокровенную жемчужину» (сюань чжу), порожденную соитием двух пневм тела, тигра и дракона, чувств и природы, сердца и дыхания.

Бессмертный зародыш зреет в треножнике алхимика, которому уподобляется киноварное поле адепта, подобно плоду на ветвях дерева или зародышу в материнской утробе. Следует обратить внимание, что для даосского алхимика алхимический процесс является моделью процесса космического, моделью усовершенствованной и ускоренной.

Для внутреннего алхимика, в частности, процессы, протекающие в организме, уже сами по себе являются подобием космических (т. к. для него тело является микрокосмом) и, следовательно, подобием внешнеалхимического процесса (хотя сами адепты внутренней алхимии скорее процесс внешней алхимии сочли бы отображением процессов и микро- и макрокосмических). Эта концепция позволила даосам – приверженцам внутренней алхимии облечь описание ее процессов в собственную алхимическую терминологию.

Итак, бессмертный зародыш зреет в треножнике киноварного поля до тех пор, пока, превратившись в бессмертное, новое тело адепта не покинет через макушку головы старое тело, ставшее теперь уже пустой оболочкой, подобно тому как младенец в момент рождения покидает материнскую утробу. Таков смысл третьей и четвертой строки восьмистишия.

Второе четверостишие опять вводит нас в круг символики «Книги Перемен». На этот раз речь идет о триграммах «небо» и «земля» (цянь, кунь). Соответственно, они изображаются тремя сильными (небо) и тремя слабыми (земля) чертами, являясь образами чистого ян и чистого инь. По системе пространственного расположения триграмм, традиционно приписывающейся легендарному Фу-си и впоследствии соотнесенной со «Схемой из реки [Хуанхэ]» (хэ ту), триграмма «небо» располагается на юге, а триграмма «земля» – на севере, что как будто бы полностью соответствует логике чередования стихий (юг – чистое ян, север – чистое инь, юг – огонь (небо), север – вода (земля).

Однако на схеме пространственного расположения триграмм, традиционно приписываемой Вэнь-вану и позднее соотнесенной с другой магической картой – «Письменами [из реки] Лошуй» (ло шу), триграмма «небо» сдвинута на северо-запад, а триграмма «земля» – на юго-запад, т. е. небо как бы приобрело какие-то свойства инь (север), а земля – ян (юг).

Другими словами, такое положение не совсем соответствует традиционной символике триграмм. В соответствии с традицией позднего даосизма схема Фу-си (и следовательно, хэ ту) отображает истинно гармоничный миропорядок идеального («прежденебесного», сянь тянь) космоса, не облеченного еще в грубую телесность и пребывающего в состоянии утонченной пневменности, впоследствии сгустившейся в телесность в рожденном «посленебесном» (хоу тянь), искаженном космосе (искажение выразилось в смещенности триграмм по сравнению с их истинным местоположением) и, соответственно, в ло шу.

Другими словами, первая пространственная система отражает как бы интегрированность, единство, вечную жизнь прежденебесного космоса, а вторая – распад, дезинтегрированность, обреченность посленебесного космоса. Восстановить прежденебесное состояние человека и призвана, по учению даосизма, внутренняя алхимия.

Именно об обмене местами триграмм «небо» и «земля» в посленебесном мире и говорится в начале второго четверостишия. Заметим, что разная пространственная символика триграмм «вода» и «огонь» (кань, ли) – то запад и восток, то север и юг, – которая уже встречалась в тексте и встретится еще неоднократно, связана именно с двумя схемами местоположения триграмм (запад и восток по Фу-си и север и юг по Вэнь-вану).

Сдвинутость триграмм и здесь значима: кань приобретает не соответствующую ей избыточную иньность, а ли – избыточную янность. Соотношение триграмм цянь и кунь, с одной стороны, и ли и кань, с другой, описывается как соотношение субстанции и ее функции, ее действия (ти, юн). В схеме же Вэнь-вана эти отношения также извращены: функция поставлена над субстанцией (ли и кань заняли места цянь и кунь, переместив их на свои прежние местоположения). Эти четыре триграммы в даосской интерпретации «Книги Перемен» считаются основными, остальные – производными. Цянь и кунь как бы порождают шесть прочих триграмм, из которых ли и кань по преимуществу производят 64 гексаграммы.

«Небесной осью» (тянь шу) в китайской астрономии называются звезды Большой Медведицы, вокруг которых обращается весь небосвод. Дао использует это созвездие в качестве своего механизма. Местоположение созвездий относительно Большой Медведицы учитывалось в Китае при определении времени (в том числе и календарных сезонов): созвездие, подобно стрелке часов, указывало на дату, определяемую по положению других светил.

В символике внутренней алхимии Небесной осью называется сердце (не орган, а как мыслящее чувствилище – синь), служащее механизмом Дао в микрокосме. Соответственно, медитативное наблюдение даосского адепта за сердцем должно было указывать ему на время использования огня (см. выше) или отказа от него.

Две заключительные строки восьмистишия начинают тему, в полной мере развиваемую в следующем, 6-м восьмистишии: так как эликсир бессмертия изготовляется в самом теле адепта, нет никакой необходимости покидать мир и искать уединения в горах. Человек – целая вселенная, в нем сокрыты все ее тайны и решения всех вопросов. Поэтому стремление к уединению, уходу от мира обнаруживает только непростительную зависимость от внешних вещей и обстоятельств. В этом тезисе Чжан Бо-дуаня, несомненно, сказалось сильное влияние на него чань-буддизма. Таким образом, здесь мы вновь сталкиваемся с той этической интроверсией, о которой уже говорилось выше.

[6]Все люди в своей основеимеют снадобье долговечности,Но сами идут по стезе заблуждений,в бездумье его отбросив.Сладкая роса стекает тогда,когда Небо в единении с Землей;Желтый росток рождается там,где триграмма «вода»соединяется с триграммой «огонь».Колодезная жаба не ответит на вопрос,где драконова пещера,Перепела в загоне откуда могут знать,где гнездо феникса.Эликсир естественно зреет,золото наполняет зал.Зачем же непременно искать травыи учиться прижиганию пыреем?!!

Первые две строки этого восьмистишия являются своего рода провозглашением принципов внутренней алхимии и заявлением о внутреннеалхимическом характере «Глав о прозрении истины». В этих строках, в особенности в первой, опять заметно буддийское влияние на Чжан Бо-дуаня (не столько, правда, проявившееся в характере, содержании его мысли, восходящей к древнему даосскому учению о подобии микро- и макрокосма, сколько в лексике и форме выражения).

Так, фраза «Все люди в своей основе (бэнь) имеют снадобье долговечности (чан шэн яо)» явно навеяна буддийскими идеями о «сущности (природе) Будды» (фо син), имманентной всему сущему, скрыто присутствующей во всех существах. Обретение просветления – это реализация, осознание этой природы.

Здесь Чжан Бо-дуань говорит о том, что все необходимые для приготовления снадобья, пневмы или энергии, уже присутствуют в теле каждого человека, в то время как подавляющее большинство людей об этом ничего не знают или не желают знать и бродят по «ложной дороге» заблуждения.

Третья строка первого четверостишия является слегка измененной цитатой из «Дао-Дэ цзина» (чжан 32): «Когда Небо и Земля гармонируют друг с другом, тогда вниз стекает сладкая роса». В контексте «Глав о прозрении истины» «сладкой росой» (гань лу) называется пневма, возникшая от соединений небесных (ян) и земных (инь) энергий (пневм). Описываемая ситуация графически изображается 11-й гексаграммой «Книги Перемен» «расцвет»  (тай), когда земные влияния направлены вниз, а небесные – вверх. В практике внутренней алхимии подобная ситуация возникает в процессе обратного направления энергий тела (восходящих – вниз, и наоборот). Результатом соединения этих пневм оказывается гармонизация инь и ян и рождение новой пневмы – сладкой росы.

Следующая строка вводит еще один новый термин – «желтый росток» (хуан я). Желтый – это символический цвет стихии «земля», соответственно желтый росток – это еще одна пневма, рожденная гармонизацией инь и ян. Если сладкая роса возникает от взаимодействия триграмм «небо» и «земля» (цянь и кунь), т. е. ян и инь в их чистом виде, то желтый росток – следствие соединения триграмм ли и кань (гексаграмма 63-я цзи цзи), т. е. инь и ян в их зародышевой форме. Соответственно, синонимами сладкой росы окажутся такие термины, как «сок дерева» и «ртуть», а синонимами желтого ростка – «семя металла» и «свинец».

Таким образом, описанная здесь процедура имеет следующий характер: вначале приготавливаются ингредиенты снадобья бессмертия – ртуть и свинец. Они получаются в результате соединения пневм инь и ян разных степеней зрелости. Соединение свинца и ртути дает уже само снадобье (точнее, его прообраз – бессмертный зародыш). Следует обратить внимание на тот факт, что во внутренней алхимии значительно большую роль, чем во внешней, играет создание единства не по принципу взаимного тяготения противоположных начал, например женского и мужского, а по принципу «симпатии», или «сродства видов» (тун лэй). Первый принцип остается, но роль его сводится к минимуму. Место традиционных совокупляющихся противоположностей (серы и ртути) все больше и больше занимают ртуть и свинец, вещества по алхимической доктрине родственные, хотя и полярные по знаку.

Все второе четверостишие посвящено