Они вернутся - Андрей Вдовин

будет. Хотя если по веревке спускаться — может, и получится. Но не уверен. Пробовать надо.

Тут Юлька не выдержала:

— Леша, ты что, серьезно? Зачем тебе всё это?

— Ну как зачем? Ты же видела, сколько трудов я на раколовку потратил. Попытаюсь хотя бы. Ну а если уж не получится — тогда ладно, смирюсь. Нож с собой возьму — хотя бы веревку обрежу по максимуму. Чего зря добру пропадать?

— А может, не надо, а? Я что-то боюсь...

— Ну вот, здравствуйте! — капитан приобнял Юльку и заглянул ей в глаза. — Ты что, Юльчонок? Я ж быстро — пара минут, и вернусь.

— Ага, пара минут! Помнишь, как в тот раз, когда ты нырнул и пропал? А потом и Сережка тоже!

— Слушай, а точняк! — Леха взъерошил волосы на затылке. — Может, и тут такая же хрень будет? В прошлый раз, кстати, тоже глубоко было — я до дна так и не достал.

— Думаешь, время под водой замедляется только там, где глубоко? — заинтересовавшись, спросил Сергей.

— Возможно. Мы же и в других местах ныряли, но ничего не происходило. Вот и надо теперь тут проверить. — И, поймав испуганный Юлькин взгляд, Леха добавил: — Да не бойся ты, Юльчонок. Ничего ведь страшного не произойдет. Я просто вынырну минут через пятнадцать-двадцать.

Штурманша так отчаянно замотала головой, что чуть очки не слетели.

— А если не вынырнешь?.. Еще и на такую глубину опускаться собрался! Да я тут с ума сойду, пока ждать тебя буду!

Леха заколебался. Ему явно не хотелось заставлять свою избранницу тревожиться и нервничать. Сергей глянул на друга и понимающе усмехнулся в нос:

— Похоже, Леший, придется тебе распрощаться со своей раколовкой. Видишь, Юлька против. Подчинись и признай над собой ее полную власть. Сопротивляться бесполезно.

Видимо, его слова все-таки задели Лехино самолюбие — он передумал вот так сразу отступать и вновь стал убеждать Юльку, что ничего страшного в его затее нет.

В конечном итоге, после долгих прений, сошлись на том, что Леха сначала просто нырнет на метр-полтора, досчитает под водой до десяти и вынырнет обратно. Если ничего не произойдет — тогда, так и быть, можно будет попробовать опуститься глубже. Но если начнутся какие-то выкрутасы со временем — Юлька категорически заявила, что не позволит ему продолжать погружения. Капитану пришлось согласиться на такие условия, несмотря на насмешливую гримасу Сергея, который всем своим видом давал понять, как низко пал в его глазах товарищ, если потакает столь вопиющим матриархальным замашкам.

Недолго думая, ныряльщик скинул одежду, ободряюще подмигнул Юльке — и сиганул с обрыва в воду головой вперед, подняв тучу брызг.

Оставшиеся на берегу брат с сестрой принялись не без волнения считать секунды... Одна. Две... Четыре... Шесть... Восемь... Десять...

На счете «одиннадцать» успокоившаяся было поверхность воды вновь взорвалась — Леха выскочил, точно поплавок, фыркая и мотая головой.

Пятерней отбросил назад мокрые волосы, глянул на спутников.

— Ну что? Долго ждали?

Получив отрицательный ответ, обрадовался. Подплыл к веревке, и держась за нее, какое-то время расслабленно восстанавливал дыхание.

— Обрыв под водой отвесно в глубину уходит, — сообщил он. — Я сейчас его ногами щупаю. Твердый, как глина, а еще скользкий и холодный... Ну, в принципе, я готов нырять.

— Нож-то будешь брать? — поинтересовался Сергей.

— Погодь пока. Сначала так попробую. Если уж не достану — тогда...

Леха выждал еще секунд десять, наконец сделал глубокий вдох — и скрылся под водой. На миг мелькнули трусы, ноги — и осталась лишь небольшая воронка. Сергей с Юлькой стали следить, как подрагивает натянутая веревка: ныряльщик спускался по ней в глубину.

И тут сзади раздалось:

— Ну наконец-то!

Юлька вскрикнула, а старпом чуть в воду не свалился от неожиданности. Оба обернулись — и враз оторопели.

Сквозь кустарник к ним спускался Леха! Голый, в одних трусах, но всклокоченные волосы совершенно сухие.

Подошел, обнял остолбеневшую штурманшу.

— Юльчонок, я так соскучился!

Сергей опомнился и потребовал немедленных объяснений.

— Ну а сам-то как думаешь? — не без усмешки ответил Леха. — Там, — он ткнул пальцем в воду, — меня уже нет.

Спутники невольно глянули вниз. Веревка была совершенно неподвижной.

— Значит, ты переместился? — спросила Юлька, даже не пытаясь высвободиться из Лехиных объятий. — В прошлое?

— В том-то и дело, что в будущее, — ответил ныряльщик.

— Не понял, — уставился на него Сергей. — Это как?

— Слушайте, дайте я оденусь сперва, — сказал Леха. — За ночь так задубел — караул! — Он отцепился от Юльки, поднял штаны и, прыгая на одной ноге, принялся их натягивать. — Вы-то в палатке спали, а я снаружи торчал, да еще и голышом. Думал, окочурюсь...

— Что-то я ничего не пойму, — сдвинула брови штурманша. — Как ты здесь-то оказался, если в будущее переместился?

— Погодь, сейчас всё расскажу, — отозвался Леха, напяливая штормовку. — У вас, кстати, пожрать ничего нету? А, ну да, откуда... Блин, у меня уже кишки завязались в узелки! Знаете что? Давайте сворачивать на хрен лагерь — и в шлюпку. Нет смысла тут торчать. Я вокруг уже всю бруснику с костяникой объел, даже на том берегу был. Надо добраться до нормального места, где можно хотя бы порыбачить.

— А как же твоя раколовка? — насмешливо спросил Сергей. — Может, еще разок достать попытаешься?

— Это уже неактуально, — отмахнулся Леха. — Вы давайте собирайтесь, я сейчас.

Он убежал в заросли и через минуту вернулся, гордо поднимая над головой... раколовку.

Сергей с Юлькой прямо-таки опешили.

— Только не говори, что ты за ночь новую сплел!

Капитан хохотнул.

— Нет, ночью мне не до того было. Я вокруг берез плясал, чтобы согреться.

Как ни хотелось спутникам услышать рассказ, Леха с наслаждением тянул время.

— Ну чего ты нас мучишь? — взмолилась Юлька.

— Потерпи, Юлико. Я полночи мучился — и ничего. Скоро всё узнаете.

И лишь когда собрали пожитки, спустили лодку на воду и сами кое-как слезли в нее с отвесного склона, Леха взялся за весла и, выгребая на середину, приступил к рассказу.

— Короче, стал я спускаться по веревке вниз. Это довольно легко оказалось: перебирай себе руками, а всё остальное тело — расслаблено. Метра на три уже опустился, чувствую: в ушах закладывать начинает. Оцепил одну руку, нос