Они вернутся - Андрей Вдовин

какая рыба может так клевать? Акула, что ли?..

— А тут разве глубоко? — спросила Юлька.

Леха взялся за лот.

— Полтора метра, — объявил он спустя несколько секунд.

— Ничего не понимаю... — запустил пальцы в волосы Сергей. — Леска вертикально вниз ушла — мне казалось, тут как минимум метра три...

— Очередная необъяснимая хреномуть, — покачал головой капитан. — Но меня больше напрягает, что нам теперь даже рыбу нечем ловить...

Путники пригорюнились. Похоже, сегодня они в последний раз пообедают ухой, а дальше вырисовывается безрадостная перспектива питаться одними ягодами. Даже грибов в последнее время почти не встречалось. Да и откуда им быть, если за все дни похода один-единственный раз шел дождь, и было это еще шестого августа? А сегодня, судя по Юлькиным дневниковым записям, двадцать пятое. Впрочем, насчет точности даты ни у кого особой уверенности не было...

Оставалось только надеяться на то, что они все-таки выплывут к людям, хотя и эта надежда становилась всё более и более зыбкой.

А еще через четверть часа случилось нечто совсем уж необъяснимое.

Они плыли вперед, высматривая место поудобнее, чтобы вылезти и заняться приготовлением обеда. И тут Леха, продолжавший неторопливо грести, растерянно чертыхнулся.

Сергей, уже вновь сидевший на носу, повернулся вполоборота:

— Ты чего?

— Не видишь? Шлюпка не двигается!

С этими словами Леха стал еще сильнее загребать веслами. Однако лодка словно застыла на месте. Как будто села на мель. Но под днищем не ощущалась никакой твердой поверхности, да и вода за бортами выглядела темной и непроницаемой — а значит, здесь было достаточно глубоко.

— Может, за корягу зацепились? — неуверенно проговорила Юлька.

Но такое предположение выглядело нелепым: днище у лодки плоское и гладкое — цепляться там нечем, и любая коряга просто проехалась бы по нему с глухим шкрябающим звуком, что уже не раз случалось прежде.

И все-таки что-то прочно удерживало лодку на месте.

Леха пожал плечами, вытащил из уключины весло и, сунув его за борт, принялся шарить им под днищем, пытаясь нащупать... неизвестно что. Прошелся вдоль борта справа — безуспешно. Переместился на левую сторону и стал повторять те же манипуляции. Пару секунд ничего не происходило. А потом весло в его руке вдруг дернулось, так что он вскрикнул и чуть его не выпустил. Но тут же вцепился обеими руками и начал тянуть обратно.

Сергей и Юлька с недоумением и испугом смотрели на происходящее. Казалось, кто-то ухватился под водой за лопасть и тащит весло вниз. Но капитан яростно сопротивлялся — с багровым от напряжения лицом пыхтел сквозь зубы, судорожно сжатые пальцы побелели...

И вдруг неведомый противник словно разжал хватку — Леха резко выдернул весло, чуть не ударив себя по лбу, и, не удержавшись, завалился спиной на противоположный борт под испуганный вскрик штурманши. Не схвати его вовремя Сергей, он бы, пожалуй, так и ухнул в воду.

Леха сел, переводя одичалый взгляд то на отвоеванное весло, то на колышущуюся водную поверхность, то на спутников.

— Елы-палы... — просипел он. — Вы видели? Там кто-то есть...

— Кто? — еле слышно прошептала Юлька, съежившись в комок и боясь глянуть за борт.

— Не знаю... Но это он... оно держит шлюпку...

Сергей почувствовал, как между лопаток заструился холодный пот.

— Что делать будем?

Леха не ответил.

Лодка продолжала стоять на месте.

Юлька зашептала что-то совсем уж неразборчивое — словно молилась.

— Не бойся, Юльчонок, — капитан привлек ее к себе, и она уткнулась ему в плечо. — Разберемся...

Но голос его предательски подрагивал. А сам он не отрывал взгляда от темной воды за бортом.

— Может... может, это сам дух реки? — прошептала штурманша так тихо, что Сергей едва ее расслышал.

— Чего ему от нас надо? — взвинченно выдохнул он. — Мало он нас терроризировал?

— Перестань... — взмолилась Юлька.

Леха успокаивающе погладил ее по плечу, молча посмотрел на друга. В глазах у него Сергей увидел растерянность.

И тут все трое вздрогнули. Потому что явственно услышали, как по днищу лодки что-то заелозило.

— Мама! — едва не задохнулась от страха Юлька. Невольно отпрянув от Лехи, она поджала ноги, а потом и вовсе полностью забралась на скамью.

— Что за фокусы... — проговорил Сергей с дрожью в сердце, глядя, как прорезиненное днище едва заметно вспучивается, как будто кто-то водит по нему снизу руками.

Леха непроизвольно отдернул босую ногу, когда почувствовал под ней постороннее присутствие.

— Твою ж мать...

Впрочем, спустя полминуты всё прекратилось. Однако лодка по-прежнему не двигалась с места.

— Что делать-то теперь? — вновь проговорил Сергей.

Капитан вставил весло в уключину, вновь попробовал грести — сначала вперед, потом назад, — но ничего не выходило. Лодку не удавалось ни сдвинуть хотя бы на пару сантиметров, ни развернуть к берегу.

— Бесполезняк...

Юлька с тоской посмотрела на береговой склон. До него было каких-то четыре метра. Леха перехватил ее взгляд, поразмыслил и предложил:

— Рискнем вылезти?

— Вплавь? — Сергей невольно содрогнулся, представив, что придется лезть в воду.

— Вы что! — еще больше побледнев, промямлила Юлька. — Там же... дух... или не знаю кто...

— Ну да, это осложняет задачу. Но всё ж таки я бы попробовал.

— А лодка? — возразил старпом. — Тут предлагаешь оставить? А если уплывет?

— А мы к ней веревку привяжем, — не задумываясь, ответил Леха. — А второй конец — с собой.

— Нет, нет, — замотала головой штурманша. — Я в воду не полезу...

Сергей тоже не горел желанием испытывать судьбу.

— Ну а что, так и будем тут сидеть? — покривился Леха. — Ждать, пока эта неведомая хрень нас не отпустит?

— Вот именно, лучше подождать, — сказала Юлька с проблеском надежды в голосе. — И не ругаться, а попросить духа не сердиться...

Сергей сдавленно выдохнул. Ему всё сильнее это не нравилось.

А Юлька опять начала что-то бормотать сбивчивым шепотом. Разобрать можно было лишь отдельные фразы:

— Пожалуйста, не надо... Не пугай нас... Ты же добрый, я знаю... Отпусти, прошу...

Старший помощник хмуро слушал эту импровизированную молитву, а внутри росло негодование. Если это и в самом деле дух, то отчего он ведет себя как малолетний садист, который любит мучить тех, кто послабее? Самоутверждается, что ли? Пытается таким образом приглушить собственный комплекс неполноценности? Наверное, его другие духи долгое время гнобили, вот