Голод Рехи - Мария Токарева

причинять ему боли. Только как мне отказаться?» – подумал Рехи. Их странный негласный договор продолжал действовать. Впрочем, эти укусы вошли уже в привычку, приятную и волнующую.

– Остальное – ящерам. Не утащим больше. Где-то недалеко есть их гнезда. Когда это мясо закончится, поохотимся.

– Да, – кивнул Рехи, поражаясь, как быстро меняется образ Ларта. То он искал высшие смыслы, то деловито свежевал бывших знакомых полукровок. Покончив с этим делом, он спросил:

– Так, Рехи, а теперь рассказывай все по порядку. У нас достаточно мяса, чтобы устроить привал. Поэтому ешь и рассказывай.

К тому моменту они уже устроились в отобранном логове. Пахло там отвратительно. Пол устилали мелкие кости и лоскуты кожи, на сталактитах пористыми шапками наросла сера. Зато подземный источник приносил приятное тепло.

– Ладно, Ларт. Что-то расскажу. Только я сам многого не понимаю.

Ларт задумчиво очищал клинок, любовно полируя его круглым камнем, рассматривал со всех сторон. Рехи так и не научился ценить настоящее оружие, поэтому счел обмен справедливым.

– Хочешь сказать, что мы реально идем к Разрушенной Цитадели? – удивился Ларт.

– А ты все это время думал, что нет?

– Я думал, ты Лойэ свою искать будешь в Бастионе. Хотя, знаешь, вряд ли она могла пройти через этот перевал, даже если добралась до гор, – ответил он, но Рехи глухо зарычал и замахнулся кулаком, Ларт примирительно выставил перед собой руки: – Все, молчу.

– Молчи, – прохрипел злобно Рехи. – Иногда просто нужно верить. Не во что-то вроде культа Двенадцатого, а в кого-то. Я же в тебя поверил.

Ларт застыл на мгновение. Крупные губы дрогнули, а потом их уголки приподнялись в неуверенной улыбке, а не в привычном оскале торжества или в горькой насмешке. Ох, Рехи прекрасно знал все недобрые улыбки повелителя полукровок, хитрые, беспощадные. Эта отличалась настолько, что от нее сердце запело.

– Даже не знаю, как передать… Это так звучит. В меня поверили… – растерянно отозвался полушепотом Ларт. Он смотрел прямо, ярко-синие глаза раскрылись, исчез небрежный хитрый прищур. В тот момент Ларт казался невероятно открытым и почти наивным. Рехи невольно улыбнулся и встряхнул головой. Он раньше не знал, как называть это сложное чувство. Теперь это слово появилось. До-ве-рие – вот на чем стоял прошлый мир. И этого он лишился на самом деле. Вовсе не веры, а доверия друг к другу.

– В Лойэ я тоже верю. Нет, Ларт, мы все-таки идем в Бастион, – словно познав разом все истины, уверенно сказал Рехи.

– А куда потом?

– Сам не знаю. Может, получится остаться в Бастионе. А может, и за ним что-то есть.

– Но твой хваленый проводник говорил про Великий Разлом. Значит… мы обречены, – помрачнел Ларт. Быстро же он все схватывал, а Рехи не хотелось признавать то, о чем твердили ему постылые провожатые.

– Сумеречный Эльф и Митрий говорят, что нужно дойти до Цитадели. Но они постоянно исчезают. Я не знаю, чем они занимаются, с кем воюют.

– Может, пытаются распутать те самые линии, о которых ты твердишь?

– Может быть. А может быть, смотрят за нами и смеются. Я им не верю, в них не верю. Почему мы должны исправлять ошибки каких-то полубогов? Да кто мы вообще такие для этого?

Радость сменилась негодованием и даже обидой. Рехи вскочил с места и со всего маху ударил кулаком в стену. От сбитых костяшек по всему телу прошла волна острой боли. Рехи отшатнулся и заохал, мотая головой и выкрикивая проклятья. За разговорами он совсем позабыл об израненных руках. Или же хотел так заглушить свой бессильный гнев на все эти «высшие» силы. Да, мир умирал. Мир погибал от неправильных линий, от разломов, от извержений и огня в небе. А Рехи хотел просто найти Лойэ. Но даже если бы она простила, если бы они прекрасно зажили где-то втроем, то мир все равно продолжал бы свой бег к смерти.

– Трехногие… Солнце им на головы. Ящеры лучше них! – простонал Рехи. – Так бы жил себе мир, грязный и неправильный! Может, вышел бы куда-то сам. Но нет же, они хотели счастья всем и разом. Теперь еще помогать им? Благодарить за разрушение? Эй, Митрий! Эй, Сумеречный! Эй, Двенадцатый! Идите вы к ящерам!

– Тихо, тихо, Рехи! Тихо, – встрепенулся Ларт, озираясь по сторонам. Он схватил упиравшегося Рехи за плечи и усадил на ближайший гладкий камень.

– Твари они! Твари хуже ящеров!

– Справимся без них, вытащим наш мир.

– Нет. Невозможно… Кто мы, Ларт? Ларт! Я не хочу к Цитадели, – Рехи закрыл лицо руками и шумно выдохнул, успокоился и мрачно продолжил: – Я хочу просто жить. Нормально. Митрий не понимает и считает, что я должен освободиться от всего. Он хочет, чтобы я умер во имя мира.

– Так это ты скрывал, – Ларт выпрямился и нервно сцепил узловатые пальцы.

– Они сказали мне это, когда я еще начинал жить в твоей деревне. Да. Они считают, я должен умереть. Вроде как жертва. Другими-то жертвовать всегда легко.

Воцарилось долгое молчание. Ларт сдвигал белые брови все ближе к переносице и морщил высокий лоб. Он застыл подле Рехи на коленях, точно поклоняясь ему. Рехи поежился: вот уж не хотел он никогда становиться объектом культа.

– Я бы умер ради своей деревни, – едва слышно проговорил Ларт и горько вздохнул: – Но… меня только предавали. Вот цена их «благодарности». Вот, скрипит на зубах их жесткими тушками.

– Умер бы во имя деревни? – поразился Рехи. – Но это же бред! Бред…

– Нет, Рехи. Не бред. Ради чего-то большого, важного – не жалко. Мне – не жалко, – с непонятной радостью ответил Ларт и вновь грустно улыбнулся: – Но мне кажется, твои проводники имели в виду что-то другое. В любом случае, я не дам тебе умереть. Ты вновь заставил меня поверить, что в нас еще осталось что-то хорошее. Ешь пока мясо, ешь чужое предательство. Завтра двинемся дальше.

«Я не дам тебе умереть», – эти слова застыли как пророчество. Вернее всех пророчеств холодных бессмертных существ. Рехи обрел новое неведомое чувство – надежду.

Осколки мира

Последний переход через горные хребты выдался тяжелым. Враги больше не встречались, но сутки за сутками силы подтачивала сама природа.

Мифического снега на вершинах не оказалось, как и обещал Сумеречный. Только это, по словам Ларта, позволило выбраться на каменистую узкую тропу. Ту самую, по которой он бежал когда-то из Бастиона, уводя за собой несколько уцелевших полукровок, таких же обреченных изгоев. Они мчались к свободе, переполненные яростью и мечтами. А на другой стороне скал их всех изловили.