Голод Рехи - Мария Токарева

к пещере, осторожными перебежками, ожидая любой подлости. Но ничего не происходило, из логова не доносилось ни звука.

– Тщ! – вскинулся Ларт, уловив какие-то шаги. Они приближались, и вскоре двое оставшихся предателей показались у края пещеры. Они тащили кого-то, избитого и окровавленного, не отнимая от шеи короткий костяной нож. Пленник слабо шевелил ногами и спотыкался.

– Сдавайтесь, иначе мы убьем заложника! – провозгласил один из предателей. Рехи поразился их глупости. Ларт изменился в лице, потому что озлобленность сменилась неописуемым презрением. Он небрежно бросил:

– И убивайте, мы его не знаем.

– Не знаете? – с вызовом отозвались враги, прижимая нож к шее пленника настолько плотно, что пошла кровь. Он слабо пошевелился и приоткрыл глаза, скрытые бурыми патлами окровавленных волос.

– Солнце вам на голову… – опешил Рехи. – Это Сумеречный Эльф.

– Ты его знаешь? – недовольно вздрогнул Ларт.

– Как сказать… – замялся Рехи.

– Он таскался за тобой все это время, урод. Мы следили за вами! – на разные лады прорычали трусливые враги. – Ходил по горам другими тропами. Не иначе для вас рыскал.

– Убивайте его, он все равно не умрет, – махнул им Рехи, чем вновь вызвал смятение в стане врага:

– Что за ересь ты мелешь?

– Какую слышал.

Рехи одними глазами скомандовал Ларту атаковать, пока противник застыл в недоумении. Но Ларт не успел вовремя: лезвие костяного клинка глубоко врезалось в шею Сумеречного Эльфа. Тот охнул и упал ничком, хватаясь за распоротое горло.

«К чему это представление?» – фыркнул про себя Рехи. Он уже насмотрелся на странные привычки этих непонятных тварей. Митрий никогда не снисходил до простых смертных, а Сумеречному нравилось проникаться их болью, как он сам говорил. Да что толку? Без помощи, без объяснения истинных причин, он просто играл в человеческую боль и вместо сражения в этот раз выбрал плен. Жалкое зрелище. Но зато никакого шантажа не вышло, а то на мгновение Рехи испугался, что они выведут измученную Лойэ. Но этого не случилось, Сумеречный помог своей ложной беспомощностью.

Ларт обернулся на месте, меч его описал широкий круг и одним взмахом срубил две головы. Они полетели в разные стороны, на перекошенных лицах запечатлелось непонимание. Ларт опустил меч и гордо вскинул голову. Рехи застыл в благоговейном восхищении: благодаря этой битве друг снова ощутил себя искусным воином. Но радости это ему не принесло.

– Все. Это последние, – тяжело выдохнул Ларт, пиная откатившиеся головы. – Последние мои полукровки. Убитые моей рукой. Я разрушил все, что создал.

Он застыл на месте, стряхнув с клинка кровь. Рехи несмело подошел и попытался положить руку ему на плечо, но Ларт дернулся и сбросил израненную ладонь. А хотелось бы обнять его и заслонить от тяжелых мыслей, заставить все забыть. Но Ларт вновь сделался непредсказуемым предводителем. Впрочем, наваждение скоро исчезло, он моргнул и привычным спокойным тоном сказал:

– Да… Совсем забыл – забери свой меч.

Он протянул клинок, но Рехи не принял оружие:

– Нет, оставь себе.

Ларт кивнул и вновь опустил голову, нахмурившись. Рехи понимал, что другу требуется какое-то время, чтобы пережить все произошедшее, чтобы призраки прошлого окончательно отпустили его. За Рехи же гнались фантомы трехсотлетней давности и, видимо, за Сумеречным тоже. Он лежал ничком, отплевывая кровь и слабо охая:

– Раньше на вершинах лежал снег… Сейчас только камни. А в тучах – огонь, чтобы никто не пробился через завесу, чтобы все считали этот мир погибшим. Что же он сделал, Двенадцатый! За что? За что, безумный?

«Мне тоже интересно, за что», – подумал Рехи, вспоминая все фатальные совпадения, следовавшие за ним. Сначала эта буря, уничтожившая его деревню, потом разлом на месте селения Ларта. Может, правильно Лойэ ушла в неизвестность? Лучше идти одной, чем рядом с проклятым. Рехи задумался, с каких это пор считает себя таким. Этот «гордый титул» носили Стражи Вселенной. Один из них все еще играл роль беспомощного умирающего странника.

– Ну? Встаешь? – недовольно хмыкнул Рехи, потыкав Сумеречного Эльфа носком сапога.

– Погоди. Тяжко, – выдохнул Эльф и перевернулся набок, а потом, неестественно выгибая жилистые руки, поднялся.

– С чего тебе тяжко, ты же бессмертный! – недовольно ответил Рехи, вздрагивая от потревоженных ран. – Сам говорил, что вас с Двенадцатым просто так не убить. Было бы просто, я б сразу к нему пошел и в морду дал. Тебе уже по башке надавали, я смотрю.

– Эй, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Рехи, что это за мозгляк? – послышался недоверчивый голос Ларта. – И почему те ушибленные на голову твари считали, будто мы его знаем?

– Как бы тебе сказать, Ларт… Это наш проводник, Сумеречный Эльф, – неловко представил Рехи.

– Виртуальный, – уточнил тот.

– Чего? – не поняли оба собеседника.

– Да так, в снах появляюсь. Веду к Двенадцатому Проклятому, – отозвался Эльф.

– А сейчас что тебя так зашибло? – спросил Рехи. Сумеречный поежился и устало прислонился к скале. Рана у него на шее затягивалась, но медленно.

– Тьма, – выдохнул он едва слышно. – После борьбы с ней я временно обессилел. А эти бравые ребята выследили меня на тропе.

– Какая такая тьма? – спросил Рехи, пока Ларт недоверчиво рассматривал Сумеречного со всех сторон. Повезло же этому вредному созданию рядиться подобно местным в драную шкуру ящера, которую он называл «доспехом из драконьей кожи». Вполне бы сошел за полукровку, если бы хотел. Это-то и не нравилось Ларту.

– Моя тьма, – уточнил Сумеречный, обращаясь только к Рехи. – Я две тысячи лет держусь, чтобы не превратиться в создание похуже Двенадцатого. И это с каждым годом все тяжелее. Рехи, помнишь, когда я отогнал его в твоем сне-яви?

– Ну да, ты его еще мечом ткнул.

– На это ушло много сил. Сражение с равным. С тем, кто не менее безумный, чем я. Еще с его линиями мира работать… тяжко. У нас нет лимита силы, но есть лимит выносливости разума. Когда он дает сбой, случается то, что я называю «тьмой».

Сумеречный вздохнул и отвернулся, виновато втягивая голову в плечи. Он опустился на колени, а потом сжался в комок, сиротливо обнимая себя руками. Все его движения напоминали изломанные танцы теней от костра: нервные, бесцельные, неуловимые.

– И что ты делаешь в такие моменты? – поинтересовался Рехи. Он давно уже подозревал, сил «вечного добра», в которые верил жрец в лиловом, не осталось. В мире пепла чистыми не остаться даже золотым крыльям.

– Нечто ужасное. Превращаюсь не в Стража, а в Разрушителя. Ты однажды видел, как Митрий пытался усмирить меня.

– Это от тьмы ты подорвал ту деревню людоедов? – вспомнил их встречу Рехи. Казалось, минуло сотни лет, но до сих пор вспоминался омерзительный столб,