Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова

вещи взять с собой. Те, что на Кубе или дороги, или вообще не купить. Я везла электрический чайник, небольшой вентилятор, кое-какую металлическую утварь, понижающий трансформатор (на Кубе напряжение 127 ватт), в возможном количестве флаконы одеколона и блоки кубинских сигарет – для раздачи в качестве чаевых обслуживающему персоналу. Словом, мои с виду небольшие два чемодана можно было с трудом оторвать от земли.

Всех прибывающих на Кубу советских специалистов сначала селили в Старой Гаване в гостинице «Линкольн» – перевалочный пункт, бывший дом свиданий, куда специалистов из стран народной демократий не селили. Их размещали в более приличных местах. В «Линкольне» воду (только холодную) давали на два часа днём, когда работающие специалисты (я, например) были на работе. Приходилось договариваться с горничной, чтобы она в моё отсутствие набирала ванну воды для всех бытовых нужд. Оплачивалась эта услуга привезёнными из Москвы сигаретами или одеколоном. Ни холодильника, никаких других электроприборов в номерах не было. Это и понятно, учитывая предысторию этого, когда-то, можно предполагать, злачного места. Я к этим неудобствам относилась спокойно, т. к. обедала на работе, завтракала и ужинала йогуртами, а вот семьям с детьми, коих было немало, думаю, в этих условиях приходилось непросто. Естественно, постирушки устраивать приходилось каждый день, а мыться – как минимум два раза в день. У кубинцев человек в несвежей одежде, а хуже того – пахнущий пóтом, вызывает всеобщее презрение. Примерно через месяц переселяли в освободившиеся помещения в других гостиницах или в коттеджи в Новой Гаване.

Старая Гавана – исторический район, застроенный домами в колониальном стиле, густо населённый людьми, по моим впечатлениям, невысокого социально-экономического статуса. Проще говоря, бедными, в большинстве своём чернокожими, или мулатами, как их называют на Кубе. В парадной части Старой Гаваны расположены исторические здания, театр, старый порт, табачная фабрика, точная копия здания Конгресса США, любимое кафе Хемингуэя «Эль Флоридита». Новая Гавана застроена современными административными зданиями, гостиницами, коттеджами и виллами, в которых до революции проживали зажиточные люди, после неё покинувшие Кубу. Были явно пустовавшие богатые виллы в китайском стиле с загнутыми черепичными крышами. Как рассказывали кубинцы, до революции на Кубе было много китайцев. Они владели всеми прачечными и химчистками, а после революции быстренько слиняли с Кубы. По моим наблюдениям, в Новой Гаване обосновались интеллигенция, чиновники и прочие лица, каких можно отнести к среднему классу.

В конце мая меня переселили в большую многоэтажную гостиницу «Сьерра Маэстра», где были не номера, а апартаменты – квартиры. Гостиница стоит в Новой Гаване на берегу моря, в её внутреннем дворе два бассейна с морской водой: поменьше – для детей, побольше – для взрослых. Апартамент, в который поселили меня, состоял из трёх спален, большой гостиной, кухни и двух санузлов. Одна соседка была из Москвы, Эмма Александровна, полная дама сорока шести лет, незамужняя. Она трудилась на ниве школьного образования, но не учителем, а чиновником. Работала в министерстве просвещения. Другая соседка, Людмила, сорока трёх лет, киевлянка, высокая стройная эффектная разведённая женщина, у которой в Киеве осталась замужняя дочь – студентка. У Люды заканчивался второй двухлетний срок пребывания на Кубе. Чем она конкретно занималась, трудно было понять, т. к. о работе она почти ничего не говорила. Её интересы главным образом были сосредоточены на магазинах и бурной личной жизни. Кажется, она просвещала кубинцев в области истории КПСС. Надо сказать, на Кубе была большая группа украинских специалистов, в основном бойцов идеологического фронта. Люда часто устраивала сборища земляков в нашем апартаменте. У неё была куча подруг – наших соотечественниц, вышедших замуж за кубинцев и живших в Гаване. Они тоже часто бывали у нас в гостях. Так что скучать не приходилось. В середине июля Люда в сопровождении немыслимого количества багажа (а большую его часть она уже отправила пароходом в Одессу) отбыла на родину. Её место заняла молодая симпатичная москвичка, работавшая в скромной должности секретаря-машинистки. Наша квартирная жизнь приобрела спокойный характер.

Утром, рано встав, я шла плавать в море, потом душ, завтрак. В восемь часов за мной приходила машина «Волга» и отвозила на работу, в пять часов возвращала домой. Если в бытовом отношении никаких проблем не было, то на работе они были. Дело в том, что я приехала передавать кубинцам опыт анализа проб из объектов окружающей среды на содержание канцерогенов, а необходимого оборудования для этого не было. В соседнем институте гигиены нашёлся довольно примитивный спектрофлюориметр, что-то похожее обнаружилось в научном центре, который находился за пределами Гаваны. И всё! В обоих учреждениях нам давали ограниченное время для работы. Так что обучение проходило, можно сказать, на пальцах и по картинкам спектрограмм соединений, которые надо бы анализировать. Что я могла сделать в такой ситуации? Написала методику определения для кубинцев, которую переводчица нашей группы медиков перевела на испанский язык. Помогала трём кубинкам – сотрудницам лаборатории, которые отсутствием нормальной работы вовсе не тяготились, составлять какие-то научные программы. Уже не помню, что ещё конкретно делала, но на исходе командировки вполне успешно отчиталась о проделанной работе на совещании группы медиков, к которой я относилась.

Отправляясь на Кубу, я ни словечка не знала по-испански. Соответствующие инстанции посчитали, что нет смысла учить меня ему, поскольку я командирована всего на полгода, а для научного общения мне хватит моего английского. Первые слова, которые я выучила, помимо приветствий, были числительные. Это и понятно: надо назвать портье номер своей комнаты, номер этажа лифтёру, как-то объясниться в магазине. У меня был русско-испанский разговорник, по которому я пыталась выучить наиболее обиходные фразы. Задать заученный вопрос: например, как проехать куда-то, – я могла, а вот понять ответ желающих помочь мне кубинцев… С этим были большие проблемы, и поначалу я попадала в сложные ситуации, иногда забавные. Недели через две после моего появления на Кубе в Гавану с концертами приехала Эдита Пьеха. Вся советская диаспора, и, надо сказать, только она, на них и повалила. Концерты проходили в Национальном театре. Я туда отправилась, по дороге спрашивая прохожих, как к нему проехать. Понять ничего не могла и двигалась как заяц, который, убегая, меняет направления и путает следы. Наконец повстречала двух симпатичных молодых людей, говорящих по-английски. Один из них оказался учителем английского языка. Они проводили меня до нужной автобусной остановки, посадили на автобус, идущий в сторону театра, и сказали, чтобы я сошла на четвёртой остановке. Еду и считаю остановки. Приближаясь к четвёртой, спрашиваю рядом стоящих пассажиров: «Это Национальный театр?» Отвечают: «Нет». На следующей то же самое. И