После любви - Виктория Платова

Никому.

Единственные слова, которые удается разобрать, –«Sentimental Journey»[40], что (опять же по моему, непредставляющему никакой ценности мнению) вряд ли соответствуетдействительности. Путешествия Мерседес могут быть какими угодно, и исполненнымиопасностей тоже, но никогда – сентиментальными. Музыка обрывается внезапно,после чего мне и вливается в уши компьютерно-бесполое:

«Салуд, маравильоса!»

Я должна ответить? Похоже, что нет. Начинка автомобилядолжна все сделать за меня.

Она и делает.

Экран, до сих пор остававшийся мертвым, начинает светитьсяярким фосфоресцирующим цветом, на нем возникает некое подобие карты местности идве фразы, парящие над ней:

appuyer sur le bouton

push the button

«Нажми на кнопку» во французском и английском варианте,первый предполагает наличие в машине арабов, шлюх и тех, кто дует в дудки внепосредственной близости от парижского моста Бир-Хаким, второй – наличие всехостальных (китайцы и коты к ним не относятся). Инструкции понятны, теперьхорошо бы отыскать ту самую кнопку, на которую намекают надписи на экране.

После недолгих поисков кнопка находится в правом нижнем углуэкрана (она симметрична гнезду с наушниками), и я осторожно давлю на еехромированную плоть. Мое собственное сердце учащенно бьется, едва не выпрыгиваяиз груди – что последует за «push the button»? У тачки Мерседес вырастут крыльяили появится вертолетный винт? Может, она вообще взлетит в стратосферу, а потомподнимется выше и растает в межзвездном пространстве – совсем как в сказке оЗатерявшемся Самолете, над которой я прорыдала половину детства…

Все оказывается проще, все оказывается совсем просто.Совсем.

«Пункт назначения» – слышу я в наушниках, вот оно что! Отменя требуется указать пункт назначения; тачке Мерседес не дотянуться до звезд,но на ее борту имеется умница-компьютер, снабженный навигационными системамиGPS и Route Planner, способными составлять оптимальные маршруты передвижения иопределять местоположения объекта в пространстве. Я знаю о них не слишком многои никогда не видела живьем, но это не мешало мне пугать умопомрачительнымиисториями о них трусишку Доминика.

О нет, нет! Доминик больше не трусишка, что же касаетсяпункта назначения…

Саппое Rose, я намерена отправиться прямо туда. Просто так,без всякого умысла. «Саппое Rose» – место, где бывал убитый Фрэнки и, возможно,бывала Мерседес. И, возможно, кто-то еще.

Алекс, например, что-то я давненько о нем не вспоминала.

В «Саппое Rose» когда-то курили гашиш. В «Саппое Rose»торговали героином. В его окрестностях снимали фильмы о том, что случаетсяпосле любви. Там происходило множество странных вещей, там совершалисьритуальные убийства и убийства на почве расовой ненависти, мой случай – несамый тяжелый.

В конце концов, я смогу там перекусить и выпить чашку кофе.И чего-нибудь покрепче, раз джин имени Shirley Loeb пролился мимо моего рта.

«Пункт назначения» – в компьютерном голосе нет никакихоттенков, но кажется, он озадачен моим затянувшимся молчанием. Я вынимаю изсумки красную спичечную картонку, нахожу отпечатанный мелкими буквами адрес«Саппое Rose» и впервые произношу его вслух:

– Ру Лепик.

Картинка на экране претерпевает существенные изменения, судяпо всему, идет построение списка улиц, по которым я должна проехать, чтобыдобраться до ру Лепик. Учтены мельчайшие подробности, повороты направо,повороты налево, движение по кругу, минимальный прямой отрезок (Place Blanche)составляет двадцать метров, максимальный (Boulevard de Courcelles) – околополутора километров.

Для того чтобы добраться до ру Лепик, мне понадобитсядвенадцать минут при оптимальном раскладе. Именно эта цифра стоит в summary[41], выданной бортовым компьютером.

Компьютеры не лгут, в отличие от людей. В отличие от жрецовпутеводителей, с одним из них я знакома лично, это он продал мне завалящую,хотя и претендующую на афористичность фразу: «В Этом городе всегда попадаешьтуда, куда необходимо попасть. Пусть даже кружным путем». Я поеду прямым, и онсоставит двенадцать минут.

Плюс-минус. Плюс-минус.

– Ну и кто кого будет везти? – задаю яриторический вопрос компьютеру. – Может, сам будешь крутить руль и жать напедали?

Такого счастья мне не обломится – это ясно по тишине внаушниках. Выждав секунду, я вытаскиваю сигарету из пачки, прихваченной у Мерседес,и отрываю спичку от картонки «Саппое Rose».

– Не возражаешь, если я закурю?

Компьютер не возражает, он настроен вполне благожелательно,более того – стоит мне только сделать первую затяжку, как из нижней частипанели (она расположена против коробки переключения скоростей) выскакиваетпепельница. Вот это сервис!..

– Очень галантно. Я потрясена. Честно.

Алекс, Алекс, Алекс.

Прежде чем тронуться с места, я пытаюсь вызвать в памяти егочертовски красивые глаза, и безмятежные губы, и безмятежное тело со всемиперепадами высот и глубин – и, округлив рот, выдуваю кольцо.

Вернее, мне только кажется, что это – кольцо. Мне хотелосьбы думать, что это – кольцо, ведь Алекс поразил меня по-настоящему, освободилот липких объятий прошлого, встряхнул, заставил поверить в то, что жизнь некончена и не разбилась, как разбиваются волны о берег в черте городского пляжаЭс-Суэйры – и вкус к ней может вернуться в любой момент. Так и произошло, а оплате за прозрение я предпочитаю не вспоминать.

Не сейчас. Может быть – потом, но не сейчас.

Я могу думать все что угодно и сколь угодно долгоуговаривать себя – вместо кольца по салону плывет нечто невразумительное, доидеальной формы этим жалким полоскам дыма далеко. Ширли соврала мне или так доконца и не раскрыла секрет. Никто и никогда не раскрывал мне никаких секретов,а если раскрывали – то это оказывались вовсе не те секреты, которые бы мнехотелось хранить. И передавать кому-то в редкие минуты откровений.

Пора ехать, иначе двенадцать минут до ру Лепиктрансформируются в час двенадцать, или в два двенадцать, или в двенадцатьчасов. Я тихонько жму на педаль газа (неизвестно, чего стоит ожидать от этойтачки) и – вот проклятье! – автомобиль срывается с места, за секундунабрав скорость, какую мой марокканский рыдван набирал за несколько минут – ито после долгих уговоров, понуканий и угроз наслать на него немилостьВсевышнего. Последние, как правило, остаются без ответа, у груды металлолома наколесах и у меня – разные религии. И Всевышние – тоже разные.

Тачка Мерседес – совсем другое дело. С такой не рискнул бысвязаться ни один бог, легкое прикосновение к рулю заставляет ее сделатьполицейский разворот: я слегка прихожу в себя под оглушительный скрип покрышек,вынесенная почти на середину улицы. Первый урок, полученный мной за крошечныйотрезок времени и расстояния: