Жертва 2117 - Юсси Адлер-Ольсен

– Дорогая Нелла, – сказал он.

При звуках его голоса она немного повернула голову в сторону группы. Было очевидно, что она не понимает, почему они здесь. Ее вопросительный и тревожный взгляд вызвал громкие рыдания гидессы, и Галиб с силой ударил ее по голове. Та упала, потеряв сознание, рядом с телом за инвалидной коляской.

– Подойдите ко мне ближе, – приказал Галиб оставшимся; лица у всех побелели, никаких сомнений относительно намерений Галиба ни у кого не было.

– Нелла, – снова сказал Асад, – я твой отец Заид. Мне тебя очень не хватало всю мою жизнь. Ты, твоя мать и Ронья были для меня единственным светом. Когда мне было плохо, этот свет освещал мою жизнь. Ты понимаешь, что я говорю, Нелла?

Она замигала. И его отвели от нее.

– Вернемся к нашим делам, – приказал Галиб заложникам. – Заид аль-Асади, теперь ты их видел. Я почти раскаиваюсь, что разрешил сделать это. – Он рассмеялся.

Асад осмотрелся. Он мог бы сбежать. Мог упасть и покатиться или зигзагами броситься к спуску в «Европа-центр». Возможно, успел бы. Но стоит ли оно того?

Он сделал глубокий вдох. Вопрос был в том, захочет ли он потом жить, если его семья через секунду будет принесена в жертву? Взрыв бомб собьет его с ног, остановит его сердце, он был в этом почти уверен. Но даже если нет? Он уже жил с кошмарными мыслями об их судьбе на протяжении долгого времени. Захочет ли он провести остаток положенных ему лет, слушая эхо этого взрыва, что унесет их жизнь и навсегда останется в его голове?

Нет, он этого не захочет.

Галиб остановил группу в десяти метрах от ресторана. Здесь они будут в безопасности, когда произойдет взрыв и посыпятся осколки витрины от взрывной волны, – так он, наверное, думал.

– Этой минуты я ждал почти треть моей жизни, – сказал он и отступил от группы. Асад повернулся к нему, он не хотел смотреть на свою семью, когда Галиб будет нажимать на пульт.

Сейчас Галиб стоял с пультом в руке и автоматом «узи» под мышкой. Он вынул мобильник и один раз нажал на него.

– У меня есть маленький сюрприз для тебя, Заид. Изысканная казнь. Я говорю о твоей казни. Не то что в прошлый раз, когда ты избежал петли. Нет, тебя расстреляют, но стрелять буду не я, я отойду в сторону.

Галиб улыбнулся и стал пятиться к магазину «Фоссиль», туда, где стояли Хоан и мальчик.

Когда он услышал ответ по телефону, у него был вид настоящего безумца.

– Да, Капитан, – сказал он с широко раскрытыми глазами. – У нас здесь внизу все готово. Ты на месте? Я вижу твое окно в гостинице. У тебя прекрасный обзор, правда? Ты все делал замечательно, Дитер Бауманн, я внимательно следил из ресторана за твоими меткими выстрелами. Через десять секунд я взрываю бомбу, а ты стреляешь вот в этого, понятно?

Совсем другим тоном он обратился к Асаду, не убирая мобильника от уха.

– Повернись лицом к своей семье, Заид, – скомандовал он. – Иначе я расстреляю всех твоих дружков, что стоят позади!

Но Асад не повернулся. Галиб все равно расстреляет их, это и так все уже поняли.

– Что ж, это твое решение, – сказал он и поднял пульт над головой. – Ты готов, Бауманн? – сказал он в мобильник.

И вдруг выражение лица у него резко изменилось. Он вскинул брови и посмотрел вверх на гостиницу. И лишь за одну роковую секунду до того, как прямо в его лоб вошла пуля, он понял, что все его планы рухнули.

Группа позади Асада молниеносно разбежалась во все стороны с громкими криками. Асад еще раз поднял взгляд к верхним этажам гостиницы, ожидая следующего выстрела, который поразит его. Но ничего не произошло, если не считать того, что мальчик у коляски закричал и бросился к телу Галиба.

«Он возьмет автомат и выстрелит в меня?» – подумал Асад.

И прыгнул вперед, но мальчик его опередил. Однако, вместо того чтобы схватить автомат, он упал на тело и зарыдал.

– Папа, папа, папа, – плакал он.

Асад поднял «узи» и пульт, осторожно снял пластиковую крышку на обратной стороне пульта и вынул две маленькие батарейки, которые при суммарном напряжении в три вольта могли принести неисчислимые разрушения.

Мобильник снова зазвонил.

– Да, Вебер, что у вас произошло?

Голос у того был взволнованный, тем не менее в нем чувствовалось огромное облегчение.

– В номер Дитера Бауманна мы проникли пять минут назад. Ситуация была предельно ясной. Вокруг него валялись гильзы и таблетки. Он был практически при смерти, винтовка торчала из окна, прицел направлен в ту сторону площади, где ты стоял. В руке у него был мобильник, и, когда тот зазвонил, мы отобрали его, а Бауманну надели наручники. На твое счастье, с нами был Магнус Крецмер. Такого отличного снайпера в подразделениях антитеррора еще не было. Когда мы взяли мобильник и стали слушать словесный понос Галиба, Крецмер не выдержал. «Нет, это ты, свинья, должен умереть!» – крикнул он в мобильник и выстрелил в Галиба.

Наступила небольшая пауза. И Вебер, и Асад – оба были взволнованы.

– А ты заметил, что стрельба в центре прекратилась? – спросил Вебер.

Асад обернулся. И правда, так оно и было. Впервые за последние двадцать минут стало тихо, если не считать жалобных криков раненых и сирен приближавшихся машин «скорой помощи».

– Да, – сказал Асад. – Я заметил это.

Уличная картина ожила. Полицейские и солдаты в полном боевом снаряжении бросились к телу Галиба и мальчику, который обнимал его. Тяжело было смотреть, как его оттаскивают от отца и уводят. Ведь он ничего не сделал.

Тут Асад услышал топот сапог с другой стороны и увидел подходивших саперов с их оборудованием и в защитных костюмах для разминирования.

Эти люди пришли спасать Марву, Неллу и Ронью. Асад больше не мог сдерживать своих чувств. Все напряжение и весь ужас, которые накачали его тело адреналином и мобилизовали его защитные механизмы вместе с колоссальной агрессивностью, в эту секунду взорвались в нем с такой силой, что руки опустились, а сам он упал на колени. Умершие, живые, брошенные, вроде этого мальчика, который только что потерял своего отца, каким бы отвратительным тот ни был, – все это и еще сознание того, как близко он был к тому, чтобы потерять своих близких, стало толчком, и Асад разрыдался так, как не рыдал никогда в жизни.

Тем временем специалисты по разминированию с риском для собственной жизни усиленно работали, чтобы к нему вернулись его родные.

Асад поднял руки к небу и произнес краткую молитву. Он благодарил Бога и обещал, что с этого момента он будет тем человеком, каким его хотели видеть родители. По отношению к себе и ко всем тем, кто его окружает.

Немного позже, когда саперы закончат свою работу, он поедет с родными в больницу и будет присматривать за тем, чтобы они получили достойное лечение и заботу, как это требовалось в их нынешнем тяжелом состоянии.