Французская мелодия - Александр Жигалин

властям России с просьбой назначить повторное расследование.

— Понятно.

Произнеся, Ростовцев, стоя у окна, продолжал смотреть во двор.

Пауза затягивалась, создавая непонимание между действиями Алексея Дмитриевича и тем, чем в ту минуту жили остальные.

Первым не выдержал Богданов.

— Может, объясните, что происходит?

— Ничего особенного, — без тени смущения ответила Вера Ивановна. — Алексей Дмитриевич пригласил гостей, которые должны прибыть с минуту на минуту.

— Гостей?

Раздавшиеся со стороны лестницы шаги стали свидетелями начала очередного акта спектакля.

Спустя минуту, дверь в кабинет распахнулась.

На пороге возникла фигура Кузнецова, который после поданного знака Алексеем Дмитриевичем, сделав шаг в сторону, пропустил вперёд молодую особу того же возраста, что и Ленковская.

Войдя, та кинулась к Ольге. Обняв, что-то прошептала на ухо.

Ленковская ответила.

Незнакомка, глянув в сторону Богданова, сделала такое лицо, словно пыталась понять, что в Илье такого, отчего можно потерять веру в женскую неотразимость.

Минуты ушли на то, чтобы гостья могла освоиться с царившей в кабинете атмосферой. Стараясь вести себя без видимого любопытства, задержав внимание на висевших вдоль стен фотографиях, переместилась в сторону занимающей половину стены карты страны.

Стоявший по правую от незнакомки руку Ростовцев, шагнув, произнёс: «Ростовцев Алексей Дмитриевич. Это я вам звонил.»

— Элизабет Лемье, — коротко произнесла та, обнажив два ряда белоснежных зубов.

Эффект от прибытия в дом Элизабет превзошёл все ожидания.

И в этом не было ничего удивительного, если даже Вера Ивановна, предупреждённая о прибытии француженки заранее, и та выглядела крайне растерянной.

Дождавшись, когда гости займут отведённые им места, Алексей Дмитриевич начал со слов: «Наконец-то мы все вместе собрались».

И тут же подмигнув Элизабет с Ольгой, произнёс: «Да будет вам известно господа, что идея пригласить гостью из Франции принадлежит не мне и даже не Богданову — старшему. Всеми нами уважаемая Вера Ивановна посоветовала организовать встречу, цель которой передача архива владелице, Елизавете Соколовой. Такова воля отца Элизабет — Александра Ивановича Соколова».

Сделав глубокий вдох, при этом, не отрывая глаз от рук, которые, крутя пачку с сигаретами, то откладывали ее в сторону, то брали вновь, Ростовцев продолжил говорить так, словно ждал момента этого всю жизнь.

— Более ста пятидесяти лет назад Никола Тесла создал одно из величайших изобретений своего времени, так называемый — «луч смерти». Не найдя ответа на вопрос, как следует поступить с тем, что способно уничтожить мир, Тесла решил избавиться от всего, что касалось изобретённого им оружия, включая дневники, чертежи, а также результаты экспериментов, масштаб которых мог свести с ума любого, даже самого искушённого в подобных вещах учёного.

Так считало общество и продолжает считать до сих пор.

На самом же деле сто пятьдесят лет назад история «луча смерти» начала восхождение к олимпу славы, которое продолжается до сих пор.

Будучи приглашённым в Россию Тесла поделился идеей создания нового вида оружия с русским учёным по фамилии Соколов. Тот к тому времени успел достичь в той же области достаточно серьёзных результатов, но никак не мог осилить грань между уже созданным и тем, что предстояло создать. Не хватало масштаба мышления.

Как обычно в подобных случаях, в особенности, когда дело касается истории человечества, произошло слияние умов. Предоставив коллеге из России возможность заглянуть на десятилетия лет вперёд, Тесла сам того не подозревая, подарил «лучу смерти» жизнь.

Народный комиссар Берия, видя себя на троне славы, потирал руки в надежде, что новый вид оружия даст отпор не только шагающему по Европе нацизму, но и капитализму в целом. Как вдруг произошло то, чего не ожидал никто. Соколов, подобно Тесле, принял решение уберечь человечества от «луча смерти», чем обрёк себя и супругу на верную смерть.

Казалось бы, судьба сама отводит от человечества беду. Нет же проходит четверть века, и уже другой учёный, Александр Иванович Соколов, находит труды отца и Теслы недостаточно совершенными, в результате чего «луч смерти» обретает третью по счёту жизнь, теперь уже с позиции космического предназначения.

У Соколова были мысли последовать примеру отца, но он не спешил, надеясь уговорить руководителей проекта приостановить испытания.

Утопия. Прогресс на то и прогресс, чтобы развиваться, независимо ни от желаний учёного, ни от амбиций политиков и уж тем более от опасения уничтожения жизни на земле.

Одним словом, судьбе стало скучно, и она накалила ситуацию до предела.

Чего не желает совершать один человек, совершает другой. На сцене появляется очередное действующее лицо, не физик и не учёный, человек в погонах, именуемый себя полковником ФСБ Гришиным.

Здесь надо сказать, что это был не просто удар. То было крушение надежд.

Почувствовав, что за ним началась охота, учёный Соколов приходит к мнению, что без присутствия рядом человека, способного понять его, противопоставить себя Гришину, будет чрезвычайно трудно.

Насколько сложно далось решение обратиться за помощью к журналисту Богданову, с которым Александр Иванович не был знаком лично, неизвестно. Тем не менее, судьбы учёного и журналиста пересеклись, что позволило организовать тандем, целью которого стало уберечь архив от посягательств Гришина.

Проникнувшись ответственностью возложенной задачи, Богданов решает переехать на постоянное место жительство в Никольское, где в гараже собственного дома строит банковский сейф.

Приостановив речь, Алексей Дмитриевич подобно готовившемуся к бою боксёру провёл по лицу рукой.

— Не поверите, чем больше думаю обо всей этой истории, тем увереннее склоняюсь к мнению, что написана та ни людьми и ни временем. Судьба, затеяв спор с дьяволом, решила доказать, насколько непримиримой может быть борьба добра со злом.

Вдумайтесь, три поколения приложили к «лучу смерти» руку. Тот же как продолжал, так и продолжает делать своё чёрное дело до сих пор.

Даже сейчас, вглядываясь в лица тех, кому выпала честь написать очередную страницу увлекательной и в то же время невероятно жестокой по своему значению книги, я с замиранием сердца думаю о том, что нового уготовила «лучу смерти» судьба.

Браво будет, если госпожа Элизабет распорядятся архивом так, как когда-то распорядились дед, затем отец. А если нет?

То, как отреагировала на слова Ростовцева Элизабет, превзошло все ожидания.

Подойдя к Вере Ивановне, француженка, взяв ладонь хозяйки дома в свои руки, произнесла: — Скажите, когда в последний раз вы видели отца?

— За день до гибели, — чуть слышно проговорила Вера Ивановна. — Александр приехал в Никольское, чтобы передать вот это.

Вынув из кармана конверт, Вера Ивановна протянула Элизабет.

— Но откуда? Откуда отец мог знать, что я? Что мы?

— Александр Иванович был из тех людей, кто жизнь просчитывал наперёд. Помню, когда передавал конверт, я спросила, что можно написать в письме, адресованном в будущее? И