Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - Хаим Бермант

В 1896 году, когда он вернулся из Оксфорда, ему предложили участвовать в выборах от либеральной партии в Южном Оксфордшире, настоящем оплоте тори. В то время партийные кандидаты должны были сами находить деньги на предвыборную кампанию, и более того, кандидаты без денег даже не рассматривались. «Это дельце, – предупредил он мать, – обойдется мне в тысячу фунтов за все, но я не вижу лучшего способа потратить деньги в нынешних обстоятельствах». Тогда, как и всегда, он внимательно записывал расходы и в конечном счете потратил на выборы 1028 фунтов 6 шиллингов. Он не совершил чуда, но справился достаточно хорошо и в тот раз, и на выборах 1900 года, после чего ему определили другой округ, где у него было больше шансов, и в 1902 году Сэмюэл прошел в парламент от йоркширского Кливленда. В 1905 году в возрасте 35 лет он стал заместителем министра внутренних дел.

В те времена к детям в стране относились с ужасающей жестокостью и пренебрежением. Для матерей из рабочего класса было обычным делом давать младенцам, чтобы не плакали, «успокоительные капли» – джин или крепкое пиво. Иногда их продавали на усыновление. Детей судили в тех же судах, что и взрослых, бросали в те же тюрьмы, что и закоренелых преступников. Об этих и других примерах дурного обращения говорилось в билле, который Сэмюэл назвал «Детской хартией», и он получил поддержку от всех партийных фракций палаты.

В 1908 году Сэмюэл стал членом Тайного совета и в 1909 году в возрасте тридцати восьми лет вошел в кабинет министров в качестве канцлера герцогства Ланкастер. В следующем году его сделали министром почты и средств связи, и из-за этого поста Сэмюэл, хотя и не по своей вине, пережил самый тяжелый кризис своей карьеры – аферу Маркони.

В 1911 году на имперской конференции был одобрен план строительства сети станций беспроводной связи по всей Британской империи, и Герберта Сэмюэла, как министра почты и средств связи, попросили заняться этим. Рассматривались разные проекты, проводились тендеры, и в конце концов 7 марта 1912 года контракт получила Британская телеграфная компания Маркони. 12 июля он был представлен на ратификацию парламенту.

17 апреля, после того окончания тендера, но до ратификации контракта, управляющий директор компании Годфри Айзекс предложил доли в Американской компании Маркони своему брату Гарри, который, в свою очередь, продал 10 тысяч акций другому брату – сэру Руфусу Айзексу, генеральному прокурору, по 2 фунта за штуку. Затем уже Руфус продал 1000 своих акций канцлеру казначейства Дэвиду Ллойд Джорджу и еще 1000 лорду Элибанку, главному организатору либеральной партии, по 2 фунта за штуку. Эти акции еще не были доступны для широкой публики, и, когда торги открылись 19 апреля, их цена почти удвоилась. Надо сказать, что Сэмюэл не имел никакого касательства ни к одной из упомянутых сделок.

Данные об общих прибылях, полученных участниками транзакции, если они и были, противоречивы, однако не вызывает споров то, что три члена правительства приобрели акции – напрямую или через другое лицо – у управляющего директора компании, подавшей заявку на государственный контракт. Американская компания не зависела от британской, но британская владела более чем половиной акций американской. Айзекс был управляющим директором обеих; и, несмотря на всю формальную независимость, акции американской компании не могли не вырасти в цене из-за крупного контракта, который вот-вот должна была получить британская. И наконец, министры купили акции еще до того, как они стали доступны для публики, на особо выгодных условиях. Может быть, они не совершили ничего противозаконного, но с точки зрения политической недальновидности их поступок был чем-то из ряда вон выходящим.

Поползли слухи, и Сесил Честертон (брат Г.К. Честертона), редактор крайне антисемитской газеты «Нью уитнесс», часто скармливавшей своим читателям намеки на еврейские махинации, почувствовал, что наконец-то у него в руках нечто такое, что позволит ему развернуться в полный рост. И он развернулся: газета вышла с кричащими заголовками «СКАНДАЛ С МАРКОНИ!».

«Брат Айзекса возглавляет Компанию Маркони. Следовательно, Сэмюэл и Айзекс втайне сговорились о том, что британский народ отдаст Маркони кругленькую сумму денег при посредстве упомянутого Сэмюэла, чтобы дать подзаработать упомянутому Айзексу. Кстати говоря, монополия, которую вот-вот получат Айзекс номер 1 и его коллега министр почты, подразумевает устаревшие методы, отказ от конкурентных предложений, намного менее затратных и гораздо более эффективных, и вывалит на нашу страну товары, закупленные коррупционным способом и к тому же некачественные».

Сэмюэл и пальцем не касался акций Маркони, ни американских, ни британских, и никоим образом не получил выгоды от контракта, но автору статьи все же пришлось приплести его имя, чтобы хоть как-то вставить в продвигаемую газетой теорию, что вся эта афера – дело рук евреев-махинаторов. Газета не могла показать, что Сэмюэл каким-то образом нагрел на ней руки; она исходила из того, что в данном случае один еврей просто помогал наживаться другим евреям, но, впутав его, Честертон с компанией ослабили свою позицию, так как роль Сэмюэла во всем этом деле была вне всяких подозрений. Действующий подкомитет по обороне дал рекомендацию о том, что система Маркони – наилучшая из доступных, что поставило Годфри Айзекса – опытного переговорщика – в сильную позицию для заключения сделки, и выдвинутые им условия были суровы. Но и в этом нельзя было упрекнуть Сэмюэла, ведь он действовал по рекомендации постоянного секретаря своего департамента.

В наше время некоторые подрядчики – например, Ferranti и Bristol Aircraft – получили столь непомерные прибыли, что потом им пришлось отдать их часть под нажимом комитета по распределению государственных средств, но никогда, даже озлоблении политических дебатов, никто не обвинял министров, участвовавших в сделке, в коррупции. По-видимому, в начале века политическая вражда была ожесточеннее, чем сегодня. Антисемитизм, во всяком случае, злобствовал куда сильнее. Грубая ложь «Нью уитнесс» была делом исключительным, но вполне отчетливые подобные взгляды можно найти в «Нэшнл ревью» у Лео Макса, в «Спектатор», «Морнинг пост» и «Стандард». Руфус Айзекс, Ллойд Джордж и Элибанк – которые весьма своевременно отправились по делам в Колумбию, пока не утихнет шум, – допустили фантастическую неосторожность, но вряд ли Сэмюэла попытались бы припутать к этому делу, если бы он не был евреем.

«Со своей стороны, – писал он матери, – в связи с этим неприятным делом я не могу упрекнуть себя ни в чем с первой до последней минуты, и это полностью признано премьер-министром (который сказал мне, что ни единый мой шаг не заслуживает ни малейшей критики) и кабинетом».

Вместе с тем он был в курсе неосмотрительного поведения своих коллег, что сделало его откровенность несколько неискренней. «Ни я сам, ни кто-либо из моих коллег ни в какой момент времени не владели ни единой акцией данной компании стоимостью хотя бы один шиллинг, прямо или косвенно» – это была чистая правда, но он наверняка должен был знать, что, когда Руфус Айзекс и Ллойд Джордж приобрели акции американской компании, это не могло быть случайностью. Его лояльность оказалась сильнее искренности.

Пока Сэмюэл защищался на одном фронте, его атаковали на другом. Монтегю, как одни из ведущих дилеров драгоценных металлов в стране, естественно, были крупными поставщиками серебра в Индию. Эдвин Монтегю в то время был заместителем министра по делам Индии, но не состоял в банке, как, разумеется, и Сэмюэл. Но сэр Стюарт Сэмюэл, либеральный член парламента от Тауэр-Хэмлетс, заседал и в банке, поэтому кое-кто предположил, что они сговорились между собой о том, чтобы банк получил предпочтение.