Последние сто дней рейха - Джон Толанд

Магда Геббельс с облегчением вздохнула, и в глазах ее блеснул луч надежды. В этот момент вошел Геббельс и передал, что Кребс собирается лично встретиться с Жуковым и настоятельно просить дать возможность "свободно покинуть бункер". Геббельс дал торжественное обещание умереть вместе с Гитлером, но инстинкт самосохранения, желание спасти семью были сильнее. Но и у этого инстинкта были свои пределы.

— Если переговоры закончатся неудачей, — мрачно заметил он, — то я свое решение уже принял. Я останусь в бункере, поскольку не хочу жить в роли вечного беженца. Он повернулся к Кемпке и добавил:

— Естественно, моя жена и дети могут уйти.

На это Магда ответила:

— Если здесь останется мой муж, то я тоже остаюсь. Я разделю с ним его судьбу.

Адмиралу Деницу не сообщили о смерти Гитлера. Ему лишь было известно, что фюрер назначил себе преемника. Борман передал это подтверждение радиограммой, сообщив, что письменное распоряжение об этом также будет прислано. Адмиралу предписывалось "принимать любые меры в соответствии с обстановкой".

Возможно, Борман не сказал всей правды, собираясь сообщить о смерти Гитлера лично. В отличие от Геббельса он был полон решимости несмотря ни на что покинуть Берлин и намеревался добраться до Деница первым и сохранить свое влияние.

Адмирал был сугубо военным человеком без политических амбиций, и для него новое назначение оказалось совершенно неожиданным. Он подозревал, что Гитлер придал ему новый статус для того, чтобы очистить дорогу для офицера вооруженных сил, который мог с честью закончить войну. Он отправил Гитлеру радиограмму, в которой говорилось о его беспредельной преданности и о том, что он сделает все возможное для снятия осады Берлина. "Если же Судьба заставит меня править рейхом в качестве вашего преемника, то я закончу войну способом, достойным борьбы немецкого народа".

Дениц всегда опасался, что смерть фюрера повлечет за собой конец централизованной власти, а за этим последует хаос, в результате которого погибнут сотни тысяч людей. Он мог предотвратить такую катастрофу, действуя быстро, соглашаясь на безоговорочную капитуляцию. Тем не менее ему хотелось знать, примет ли Гиммлер спокойно его назначение, поскольку рейхсфюрер имел в подчинении войска по всей стране, в то время как у самого адмирала их практически не осталось. Дениц лично позвонил Гиммлеру, и тот с неохотой пообещал приехать в Плен для обсуждения "важного вопроса".

Дениц снял пистолет с предохранителя и положил его на стол под бумаги.

Это показалось ему сценой из мелодрамы, но он посчитал эту меру необходимой. Гиммлер прибыл с шестью вооруженными эсэсовцами, но в кабинет адмирала вошел один. Дениц показал ему телеграмму, в которой назначался преемником Гитлера.

— Прочитайте это, пожалуйста, — сказал он и стал наблюдать за реакцией Гиммлера. Рейхсфюрер побледнел и вздрогнул, "словно его укололи булавкой". Даже после разоблачения его действий по переговорам с Черчиллем и Трумэном он был убежден, что Гитлер назначит именно его своим преемником. После неловкой паузы он встал и неуклюже поклонился.

— В этом случае, — сказал он, — позвольте мне стать вторым человеком в вашем государстве.

Жалобный тон Гиммлера придал Деницу уверенности, но его рука потянулась поближе к спрятанному пистолету.

— Это невозможно, — твердо заявил он. — У меня для вас работы нет.

Гиммлер прокашлялся, словно собирался что-то сказать, но вместо этого понуро встал. Дениц также поднялся с кресла и проводил Гиммлера к двери. Рейхсфюрер вышел из здания с опущенной головой и направился прочь вместе с шестью охранниками.

Вейдлинг, разумеется, оказался прав, полагая, что русские не будут вести переговоры с представителями из бункера. В тот день Кребс вернулся из советского штаба в Темпельхофе с мрачным выражением лица и доложил, что разговаривал с генералом Василием Чуйковым, командующим 8-й гвардейской армией. Тот, в свою очередь, позвонил Жукову, который потребовал от немецких войск безоговорочной капитуляции.

Геббельс обвинил Кребса в том, что тот неверно донес его предложения, и начался жесткий спор. Геббельс перекричал всех и потребовал послать к русским еще одного посыльного с отменой предложений Кребса и объявлением "войны до смерти".

Вейдлинг настаивал на плане прорыва. "Продолжать сражение за Берлин абсолютно бессмысленно!"

Кребс сказал, что не может разрешить этого, но затем передумал.

— Немедленно отдайте приказ, — сказал он, — но ожидайте возможных изменений.

Пока другие рассуждали о своих планах спасения, Геббельс готовился к смерти. Он попросил доктора Штумпфеггера сделать смертельные инъекции своим шести детям, но доктор сказал, что не может взять грех на душу — у него самого тоже есть дети, — и Геббельс стал искать другого врача среди беженцев на верхнем уровне.

В зоопарке у вышки наведения артиллерийского огня офицер разведки по имени Фрике отвел полковника Велермана в сторону и дрожащим, едва слышным голосом сказал, что только что узнал о смерти Гитлера и о том, что правительство собирается объявить об этом во всеуслышание. Как и многие другие, Велерман вначале отказался в это поверить и затем попросил Фрике не разглашать информацию.

1 мая в Плене Дениц получил еще одну загадочную телеграмму от Бормана: Завещание остается в силе. Приеду как можно скорее. До этого по моему мнению вам следует воздержаться от публичных заявлений.

К этому моменту Дениц был уверен, что Гитлер мертв, но по каким-то непонятным причинам Борман не торопится сказать правду. Сам адмирал считал, что следует немедленно сообщить о случившемся немецкому народу, а также армии, пока слухи из других источников не вызвали смятение. Однако у него имелось очень мало достоверной информации, поэтому Дениц решил пока выполнить просьбу Бормана. Было тем не менее ясно, что война проиграна. Поскольку не осталось возможности найти политическое решение, как глава государства он посчитал своим долгом закончить боевые действия и сделать это как можно быстрее, дабы предотвратить кровопролитие.

— По моему мнению, — сказал он Кейтелю и Йодлю, — армии Шернера необходимо оставить свои позиции и уйти в направлении американской линии фронта.

Таким образом, когда придется капитулировать, то немецкие войска смогут сдаться Западу.

Немецкие войска в южной части Германии Дениц собирался сдать Монтгомери и с этой целью послал телеграмму генерал-адмиралу Гансу-Георгу фон Фридебургу, опытному переговорщику, и попросил его быть готовым к специальной миссии. В случае удачи он собирался попытаться сдать остальные немецкие войска на Западном фронте, одновременно сдерживая русских. Эти переговоры следовало затянуть как можно дольше, чтобы дать возможность обеспечить массовую эвакуацию на запад.

В тот же день он обратился к войскам с декларацией, в которой подтверждал свою твердую решимость продолжать "борьбу против большевизма до тех пор, пока наши войска и сотни тысяч немецких семей из восточных областей не будут вызволены из рабства или спасены от уничтожения", и что "клятва верности, которую вы дали фюреру, теперь связывает каждого и всех со мной, его преемником".