Оникромос - Павел Матушек

того, что всякий раз для него это был столь же мучительный опыт, так еще существовал немалый риск того, что трансфер памяти надолго усыпит Зерготта. Такое уже случалось, и Баркельби знал, что не может допустить повторения этого.

– Ты прав, – сказал он холодным, едким тоном. – Боюсь, ты к этому не готов.

Глаза Сэда наполнились слезами. Подавленный и смущенный, он опустил кривую голову и замолчал.

«Попал в слабое место! Браво! Должно быть, ему было больно. Ты хорошо его прочувствовал. Кое-чему я тебя научил. Теперь сосредоточьтесь на чем-нибудь другом. Быстро, не позволяй связи с Матерью стабилизироваться».

Баркельби его совсем не слушал. Еще минуту назад он был полон решимости морально добить амфибийца, но теперь, когда ему это удалось, почувствовал неприятную тяжесть угрызений совести и думал, как от них избавиться. В итоге пришел к выводу, что искренность даст наилучший эффект.

– Сэд, тебе следует знать, что у Матери была причина позвать меня, – признался он.

«Что ты делаешь?!»

Амфибиец вновь с интересом посмотрел на него.

– Потому что я…

Вдруг кто-то крикнул:

– Что он здесь делает?! Ты должен был следить, чтобы он не выходил из каюты!

Баркельби и амфибиец одновременно подняли головы. В середине крутой лестницы стоял высокий мужчина, одетый в штормовку, с которой струйками стекала вода. Под просторным капюшоном скрывалось овальное бородатое лицо, затененное козырьком капитанской фуражки. Сэд молниеносно вскочил с пола, встал по стойке смирно и начал оправдываться:

– Простите, господин капитан, но я не виноват, я ничего не мог поделать, потому что…

«Становится все интереснее».

Баркельби не дал амфибийцу договорить. Он демонстративно остался на полу и прервал его.

– Минуточку! Позвольте! Я что, заключенный?

Капитан смерил Баркельби недружелюбным взглядом.

– Нет, – ответил он после непродолжительной паузы. – Скорее ценный багаж, который для его собственной безопасности следует оставить в каюте. Особенно во время шторма.

– А вы видели мою каюту, капитан?

– Я как раз из нее и возвращаюсь. Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, но вас не было, и мне пришлось обыскать корабль. Кстати, я приказал одному из моих людей прибраться у вас.

«Если бы у меня была задница, я бы предложил ему поцеловать ее языком».

– Какая забота, капитан. Багаж благодарен, – усмехнулся Баркельби. – Как нетрудно догадаться, мне пришлось воспользоваться санузлом, и поэтому я покинул каюту. Сэд все время сопровождал меня и не сводил с меня глаз.

– Зачем вы пришли сюда, если рядом с вашей каютой тоже есть санузел?

Он был подозрителен, и ему явно что-то не нравилось.

«Этот мудак утомляет».

Баркельби прищурился и спросил:

– Это какая-то проблема или серьезное нарушение правил? Или вы просто цепляетесь?

Капитан яростно сжал губы, превратив их в узкую бледную черту, но когда он заговорил, его голос прозвучал удивительно спокойно.

– Не в этом дело, – сказал он задумчиво. – Я действительно беспокоюсь о вашей безопасности. Мне сказали, что это приоритетная и чрезвычайно важная миссия, и поэтому я согласился отправиться немедленно, невзирая на погоду, так что не усложняйте мне задачу и не ходите по моему кораблю. Через сутки мы должны прибыть на место, и все будут довольны. Мы доставим вам в каюту все, что вы пожелаете, только оставайтесь в ней. Сэд, проводи нашего пассажира, а мне нужно вернуться на мостик. До встречи, мистер Зерготт. Не дожидаясь ответа Баркельби, капитан развернулся и направился по лестнице на верхнюю палубу.

– Я думал, будет хуже, – признался Сэд. – Спасибо, что не выдали меня. Если бы этот сукин сын узнал, что я оставил вас одного, я бы получил по полной. Можете рассчитывать на мою благодарность. Следуйте за мной, я покажу вам дорогу.

Но Баркельби не мог пошевелиться.

– Ты слышал, Сэд? Ты слышал, как он меня назвал?

– Я не обратил внимания.

– Сказал «мистер Зерготт».

«Ты ослышался. Не морочь ему в голову. Нам нужна его помощь. Особенно сейчас, когда он на нашей стороне».

– Правда?

– Да. Кажется…

Баркельби сам уже не был в этом уверен.

– Неважно, – признал он, хотя это звучало так, будто он очень хотел в это поверить. – Веди.

Они поднялись по лестнице, на которой еще минуту назад стоял капитан, а потом свернули налево. Узкий коридор привел их в большое помещение, заполненное работающими агрегатами гудящей машины. Это напоминало генераторную установку, но с тем же успехом могло быть и чем-то иным. В конце комнаты находилась дверь. За нею тянулся еще один узкий коридор, самый длинный из всех, что Баркельби видел здесь до сих пор. Они дважды свернули налево, прежде чем добрались до каюты. Она действительно была убрана, хотя в ней по-прежнему витал запах рвоты. К счастью, смрад уже казался не таким едким, и вскоре на него уже можно было не обращать внимание. Амфибиец показал Баркельби, где находится ближайший санузел, оборудованный туалетом, и оставил его одного, пообещав скоро вернуться и принести из камбуза кувшин свежезаваренного чая и бутерброды, на случай, если пассажир проголодается.

Баркельби снял кожаную куртку и лег на койку. Он подумал, что, несмотря на довольно необычные обстоятельства, ему сейчас следует просто поспать. Он вдруг вспомнил о Зерготте.

– Ты затих. Это на тебя не похоже. Никаких комментариев? Никаких язвительных замечаний?

«Я едва держусь… Сейчас упаду… Этот мерзавец капитан знал, в какой момент вмешаться…»

Баркельби напрягся.

– О чем ты говоришь?

«Он отвлек твое внимание, но не настолько, чтобы предотвратить трансфер. Не чувствуешь? Начинается. Я…»

– Зерготт? – с ужасом прошептал Баркельби. – Зерготт?

И тут началось.

Никогда прежде Баркельби не испытывал это в море, но сковавший его ужас ничем не отличался от леденящего страха, охватывавшего его на суше. Начало всегда было одинаковым. Мощное присутствие живого, сгущающегося холода ощутимо накапливалось в толще земли, прямо под тем местом, где он находился. Однако на сей раз все было иначе. Необъяснимо, будто неким пробудившимся странным чувством, обычно пребывающим в спящем состоянии, Баркельби ощутил, как нечто гигантское поднимается с морского дна и приближается к кораблю. Он также увидел, как все работающие на корабле амфибийцы оставили свои занятия и с тревогой оглядываются по сторонам. А потом. Одновременно. Смотрят вниз. Темная, непроницаемая масса проникает в корпус судна. Одновременно появляется горьковатый запах локудонского тумана, лениво окутывающего массивные стволы высоких сосен вокруг Черного Дворца. Солнце зашло более двух часов назад, но еще не совсем темно, потому что туман поднимается прямо над землей и не заслоняет мерцающую серебристым светом луну. Баркельби смотрит на ночное светило и задыхается от страха. Он убежден, что его ходатайство об аудиенции у Матери Императрицы было лучшим решением, но