Мешок с костями - Стивен Кинг

— Она упоминала еще одного человека. Какого-то РойсаМеррилла. Отметила, что он глубокий старик. Сказала: «Мне бы не хотелось, чтобыМайк говорил с ним. Боюсь, старикан может выпустить джинна из бутылки и скажетМайку больше, чем ему следует знать». Как по-твоему, что она имела в виду?

— Видишь ли… вроде бы ходят слухи, что здесь жил кто-то измоих далеких предков, но семья моей матери из Мемфиса. Нунэны — из Мэна, но неиз этой части штата. — Однако я уже и сам в это не верил.

— Майк, у тебя такой голос, словно тебе нехорошо.

— Я в полном порядке. Наоборот, чувствую себя лучше, чемраньше.

— Так ты понимаешь, почему я не говорил тебе об этом прежде?Если б я знал, какие мысли могли у тебя возникнуть… если б я…

— По-моему, понимаю.

Поначалу мыслей этих у меня не было и в помине, но если этодерьмо забирается в голову…

— В тот вечер, вернувшись в Сэнфорд, я подумал, что дело тутне только в обычных штучках Джо. Ты же помнишь ее «о черт, на луне тень,сегодня вечером сидим дома». Она всегда отличалась суеверностью, стучала подереву, бросала через плечо щепотку соли, если просыпала ее. Эти сережки счетырьмя листочками, которые она обычно носила…

— Она обычно снимала пуловер, если надевала его задомнаперед, — добавил я. — Говорила, что иначе весь день пойдет наперекосяк.

— Правда? Не знал. — Я буквально увидел, как он улыбается.

И тут же перед моим мысленным взором возникла Джо, сзолотистыми искорками в левом глазу. И мне уже больше никого не хотелось. Никтоне мог мне ее заменить.

— Она думала, что в коттедже затаилось зло, — продолжилФрэнк. — Пожалуй, это все, что мне известно.

Я подтянул листок бумаги, написал на нем «Ки».

— Понятно. — К тому времени она, возможно, уже знала, чтобеременна. И опасалась… дурного воздействия, — а воздействия тут были, это язнал наверняка. — Ты полагаешь, большую часть всего этого, она почерпнула уРойса Меррилла?

— Нет, она просто упоминала его. Думаю, она опрашиваладесятки людей. Ты знаешь человека по фамилии Клостер? Пюстер? Что-то в этом роде?

— Остер. — Под «Ки» мой карандаш выводил какие-тозагогулинки. — Кенни Остер.

— Ты о нем?

— Похоже на то. Ты же знаешь, если Джо за что-то бралась, тоуже не отступалась, как терьер, раскапывающий крысиную нору.

Да. Как терьер, раскапывающий крысиную нору.

— Майк? Мне приехать?

— Нет.

Вот в этом я ни капельки не сомневался. Ни ГарольдуОбловски, ни Фрэнку делать тут нечего. Здесь что-то происходило, и процесс этотне допускал постороннего вмешательства. Малейшее изменение параметров, и всепойдет насмарку. Фрэнк мог порушить естественный ход событий… и не без ущербадля себя.

— Нет. Я просто хотел выяснить кое-какие обстоятельства. Ипотом, я пишу. Если в это время в доме кто-то есть, я чувствую себя не в своейтарелке.

— Ты позвонишь, если понадобится моя помощь?

— Обязательно.

Я положил трубку, пролистал телефонный справочник, нашел Р.Меррилла на Дип-Бэй-роуд. Набрал номер, после дюжины гудков вновь положилтрубку. Ройс обходился без автоответчика. Неужели лег спать, подумал я. Сдругой стороны, староват он для танцев в «Каунти барн» в Харрисоне.

Я взглянул на бумажку. «Ки», ниже — загогулинки. Я написал«Кира», вспомнил, как она первый раз, представляясь мне, произнесла свое имя,как Киа. Под «Кирой» добавил «Кито», ниже, после короткого колебания, написал«Карла». Обвел эти имена в рамочку. Рядом с ними на листке появились Джоанна,Бриджет и Джеред. Люди из холодильника. Те самые, что хотели, чтобы я заглянулна 19 и 92.

— Иди, Моисей, и ты придешь в Землю Обетованную, — поделилсяя своими мыслями с пустым домом. Огляделся. Нас только трое — я, Бантер, дачасы с хвостом-маятником, но я-то знал, что это не так.

Тебя позвали, когда ты понадобился.

Я направился на кухню за следующей банкой пива. Фрукты иовощи выстроились в окружность. В середине я прочитал:

Lye stille

Как на старинных надгробиях — God grant she lye stille[117].Я долго смотрел на эти буквы, потом вспомнил, что оставил «Ай-би-эм» натеррасе. Занес в дом, поставил на обеденный стол, вновь начал писать мою глупуюкнигу. Через четверть часа полностью погрузился в нее, хотя откуда-то издалекадо меня доносилось погромыхивание грома и звяканье колокольчика Бантера. Когдаже часом позже я вновь оказался у холодильника, опять пришел за пивом, слов напередней панели прибавилось: ony lye stille

Я на это внимания не обратил. Мне было без разницы, лежалили они тихо или прыгали до потолка под серебряной луной. Джон Шеклефорд началвспоминать свое прошлое, вспоминать мальчика, которому он был единственнымдругом. Заброшенного всеми Рэя Гэррети.

Я писал до полуночи. Гроза так и не началась, ночь выдаласьжаркая. Я выключил «Ай-би-эм» и пошел спать, не думая, насколько мне помнится,ни о ком, забыв даже Мэтти, которая лежала в своей постели не так уж и далекоот «Сары-Хохотушки». События романа выжгли все реалии окружающего мира, вовсяком случае, временно. Хорошо это или плохо, не знаю. Но точно помогаеткоротать время.

Я шел на север по Улице, увешанной японскими фонариками, ноони не светились, потому что происходило все это днем, ясным днем. Жаркая дымкасередины июля исчезла, небо стало прозрачно-синим, каким оно бывает только воктябре. А под ним темным сапфиром синело озеро, поблескивая в солнечных лучах.Деревья, окрашенные в осенние тона, горели, как факелы. Южный ветер шуршал умоих ног опавшей листвой. Японские фонарики кивали, показывая, что осень имочень даже по душе. Издалека долетала музыка. «Сара и Ред-топы». В голосе Сары,как обычно, звучал смех, только почему он больше походил на рычание?

— Белый парень, я бы никогда не убила своего ребенка. Как тымог такое подумать!

Я резко обернулся, ожидая увидеть ее за своей спиной, но наУлице никого не было. Хотя…

Зеленая Дама стояла на прежнем месте, только, по случаюосени, переменила платье и стала Желтой Дамой. А сосна, что высилась позади,засохшей веткой указывала путь: иди на север, молодой человек, иди на север.Чуть дальше по тропе росла другая береза, та, за которую я ухватился, когда мнепочудилось, что я тону.