Нотки кориандра - Игорь Лебедев

— Обе жертвы получили пули из одного и того же револьвера, — сказал он и как-то странно хмыкнул, глядя в сторону. — А это значит, что в убийстве замешан кто-то третий.

Илья Алексеевич опешил от столь причудливого кульбита мысли.

— Какой же третий? — спросил он. — По-моему, ваша экспертиза лишний раз подтверждает версию господина пристава.

— Безусловно, — еще более парадоксально высказался Жарков, — но лишь в той части, которая касается вопроса супружеской неверности. Думаю, жена Лундышеву оказалась неверна, да-с.

С этими словами криминалист полез в шкафчик унимать накатившее волнение.

— Мне это утверждение совсем не кажется безусловным, но пока я не готов вступать в полемику по этой части, — как можно аккуратнее поделился мнением Ардов. — Однако же откуда вытекает ваша уверенность в участии третьего?

— Такие, как Лундышев, самоубийством не кончают… не-е-е-ет, не кончают… — Жарков склонился к уху Ильи Алексеевича и жарко зашептал: — Есть все основания полагать, что Лундышев был застрелен неизвестным, и эту линию надо расследовать.

— Какие «такие», Петр Павлович? Люди как люди.

— Он член Комиссии по изготовлению броневых плит, допущенный к государственным тайнам первого разряда.

— Откуда вы узнали про комиссию?

— Навел справки, — неопределенно отозвался Жарков и опять хмыкнул. — Я думаю, некто пришел вместе с Лундышевым! — без каких-либо обоснований выпалил он, как будто полагал, что от многократного повторения этой гипотезы она сама собой наполнится жизнью и обретет черты правдоподобия. — Убил Чептокральского, а потом и самого Лундышева.

Сделав паузу, Петр Павлович опустошил колбу с бурой жидкостью и на несколько мгновений впал в задумчивость.

— Как вы понимаете, пороховые следы отлично подтверждают эту версию, — сказал он, вынырнув из инобытия.

Илья Алексеевич никак не мог понять, зачем Жаркову понадобилось приплетать в эту историю еще кого-то. Безусловно, имелись некоторые улики, говорившие в пользу третьего участника: свидетельство о некоем одноухом, оказавшимся во дворе в момент убийства; свежий клочок ткани на крыше, по которой он мог оставить место преступления; наконец, бочонок у дровяного сарая, очевидно, заранее приготовленный для удобства побега. Но, во-первых, этот набор пока не находил в голове Ильи Алексеевича никакого разумного положения и катался подобно бильярдным шарам из стороны в сторону, а во-вторых, ни одно из этих обстоятельств не могло быть известно Жаркову.

— Пороховые следы говорят лишь о том, что выстрел был произведен с близкого расстояния, — сухо заметил Ардов. — Напомню вам также, Петр Палыч, что вы сами определили направление раневого канала снизу вверх, что фактически свидетельствует в пользу самоубийства.

— Отнюдь, — энергично возразил Жарков. — Отнюдь! Почему вы исключаете, что убийца мог встать, например, на колено?

— Он же не цирковой номер исполнял! — возмутился Илья Алексеевич.

— Да при чем здесь! — вспыхнул криминалист. — Опустился, чтобы проверить, жив ли Чептокральский после ранения, пощупал пульс, зрачки… потом схватил револьвер и — бац! — всадил пулю в Лундышева. И — стрекача через окошко.

— А Чептокральского кто убил?

— Он же и убил. Он ведь был заодно с Лундышевым. Потому и беспокойства своим поступком у него не вызвал…

Больше всего Ардову сейчас хотелось спросить товарища напрямую, что произошло и почему он решил наводить тень на плетень, но Илья Алексеевич хорошо знал Жаркова и понимал, что такой прямой выпад не приведет к положительному исходу — ответом будут обида и повышение градуса беспокойства.

— А мог и сам Лундышев убить, — продолжил городить гипотезы Петр Павлович. — Не вижу тут ничего удивительного. Лундышев убил Чептокральского, а третий отоварил его самого.

— Зачем им надо было убивать Чептокральского? — Илья Алексеевич сделал попытку призвать к логике.

— Да какая разница! — воскликнул Петр Павлович, чем окончательно сбил с толку сыщика. — Не в нем дело!

— А в чем?

— Третьего надо искать!

Жарков закурил и пустил в форточку едкий дым.

— Надо искать третьего, — повторил он, словно какие-то высшие силы следили за тем, чтобы он постоянно на разные лады повторял эту фразу.

— Ваше предположение выглядит маловероятным, — все же не выдержал сыщик и перешел в наступление. — Если Чептокральский шел на деловую встречу, зачем ему понадобились букет и бутылка? Сама же Лундышева не подтверждает, что был кто-то третий. И как, в конце концов, быть с запиской, которой она вызвала на встречу Чептокральского?

Жарков шумно засопел и принялся греметь колбами на подоконнике, решая, куда следует сбить пепел.

— Вам не угодишь! — пробормотал он. — Вы же сами выгораживали жену капитан-лейтенанта! Теперь хотите ее потопить.

— Я хочу установить истину, — смутившись, ответил Ардов.

— Да любовник это все устроил! — развернувшись, страдальческой колоратурой пропел Жарков и даже хлопнул себя руками по бокам, словно устал терпеть ардовскую непонятливость. — Любовник этой самой Серафимы Сергеевны! Он и был третьим. Вместе они это дело обстряпали, потому и молчит она, не выдает подельника.

Илья Алексеевич совершенно ошалел от такого поворота.

— Вместе эту картину ревности исполнили! Чтобы уж никаких сомнений ни у кого не осталось, — продолжал криминалист. — Она специально вызвала Чептокральского запиской, чтобы привести его в лапы к мужу. Тут любой мог оказаться, не в нем дело.

— А в чем же? — едва не воскликнул Илья Алексеевич, который, кажется, начал терять рассудок в этом безумном хороводе мыслей.

— А вот в чем! — крикнул в ответ Жарков и взмахнул каким-то голубоватым бланком.

Ардов взял бумагу в руки. Это была справка из Санкт-Петербургского частного коммерческого банка, извещавшая о том, что на счету в указанном учреждении у г-на Лундышева А. П. хранится сумма в размере 6670 рублей.

— Теперь вам все ясно? — торжествующим тоном осведомился Жарков. — После смерти супруга деньги унаследует вдова.

— Откуда у него такие средства?

— Думаю, надо начать с Обуховского завода! — уверенно заявил криминалист, почувствовав, что сопротивление оппонента сломлено. — Сейчас же!

Правление Обуховского сталелитейного завода располагалось в здании Главного Адмиралтейства. Чинов полиции встретил помощник начальника управления, инженер-механик Гаген-Торн. Известие о смерти Лундышева явилось для него полнейшей неожиданностью и произвело сильное впечатление. Он с готовностью вызвался проводить гостей в чертежную мастерскую, где у покойного было рабочее место.

— Что можете сказать о Лундышеве? — не теряя времени, приступил с расспросами Жарков по пути к мастерской.