Загадка тауматургии - Виктор Борзов

— Хорошо, — снова соврал он. — Только устал чуть-чуть.

— Точно! — хлопнул себя по лбу мужчина. — Извини за это все... Можешь занять комнату Адама.

— Спасибо, — побрел парень к выходу в коридор. — ... Спасибо, мистер Нейви.

— Спокойный грез, Сэмми. — на прощание сказал Дерек.

Спальня Адама располагалась дальше по цветастому коридору. Когда парень щелкнул переключателем лампы, на столе блеснули десятки огоньков. Армия медных солдатиков. Весь стол был их полем боя. Сцена выглядела фальшиво из-за отсутствия препятствий, только обширные просторы, где все видят всех. Солдатики были чистыми.

Чуть сбоку от стола возвышалась позолоченная труба граммофона. Он стоял на табуретке. Такой же чистый, как и вся комната.

«Слишком чисто для комнаты умершего», — подумал парень, озираясь.

Это сбивало с толку. Кухня, где Дерек завтракал каждый день, выглядела давно покинутой. В тоже время комната Адама лучилась жизнью, словно покойный еще жил здесь.

«Не важно», — заключил Сэмюэль. Он слишком устал, чтобы думать.

Парень бросил верхнюю одежду и портфель на стул у изголовья кровати. Стоило голове упасть на жесткую подушку, Сэмюэль уснул.

▪ ▪ ▪

Он стоял перед плитой в родной квартире и ждал. Высматривал в желтом смоге верхушки прямоугольных силуэтов. Они не менялись, сколько бы лет не прошло. Но от чего-то парень продолжал наблюдать за ульями каждое утро, как это делал отец.

Он тяжело вздохнул. Сэмюэль поглядел на ржавую кастрюлю, чтобы проверить, не готова ли гречка. Вода под крышкой пузырилась, а плавающая в кипятке крупа наполняла кухню терпким ореховым запахом. Еще не готова.

«Улли скоро проснется, — подумал он. — Думаю, успею».

От скуки парень принялся посвистывать когда-то услышанную мелодию и пританцовывать в такт. Но, стоило половице под ногами жалобно проскрипеть, он замер. Вытянулся по струнке смирно. Прислушался.

«Разбудил?» — развернулся он к коридору.

За стеной обыденно ссорились мистер и миссис Ленски, а сверху доносились глухие шаги. Вдруг в проходе из теней вынырнула невысокая фигура. Девушка в льняной пижаме. Надин Берислави.

— Чую запах гречи, — завороженно протянула она.

Длинные каштановые волосы, белоснежная кожа. Но больше всего Сэмюэль любил в жене большие голубые глаза. Глаза, которые скрывались под толстым слоем кожи вместе со ртом и носом.

У Надин не было ни щек, ни лба. Лишь сплошной шматок бледной кожи вместо лица, словно кто-то вырезал часть живота и натянул на голову.

— Не забудь добавить соли, — улыбнулась она невидимым ртом. — Пойду пока разбужу Улли.

Девушка скрылась в тенях коридора. Сэмюэль не слышал шагов, но что-то внутри подсказывало, что через пару минут Надин придет вместе с их сыном.

Парень потянулся к полке со специями. Висящая над плитой деревяшка ломилась от плотного ряда стеклянных баночек. Соль, перец, сахар, листы ясеника и многие другие. Тут были всевозможные приправы.

Правый бок Сэмюэля кольнула острая боль.

— ... Опять, — простонав, он потянулся правой рукой. Но она застыла.

На пальцах сквозь кожу прорезались серые бугры. Они росли, росли, как пузыри в кипящей воде.

Парень завопил, окаменевшие ногти пронзили кожу. Крышку кастрюли окропили алые пятна. Взгляд приковала спасительная баночка с надписью «Камендин» на полке со специями. Сэмюэль протянул левую руку... Думал, что протянул. Она безмолвно спадала вдоль тела камнем.

— Надин! — истошно закричал парень. — Улли! Кто-нибудь! Спасите ме...

Изо рта вырвалась струя крови вперемешку со слюной. Горло горело от боли.

Он не мог двигаться, не мог говорить. Каждый вдох резал легкие и глотку. Сэмюэль мог только наблюдать, как болезнь пожирала тело. Кусочек за кусочком, кусочек за кусочком, кусочек за...

Вдруг все звуки пропали, и на глаза наползла темная пелена.

Парень в ужасе распахнул веки и рывком вскочил с мокрой от пота кровати.

— ... Сон, — голос прерывался тяжелыми вздохами. — Это... был... лишь... сон.

Он оглядел комнату. С улицы на Сэмюэля смотрела пара горящих в ночной тьме глаз. Их свет высекал из черноты вокруг клубы желтого смога.

— Ночь? Или раннее утро?

Успокоившись, парень сел на сухую половину пастели.

— Я жил в той же квартире... Был на его месте...

Сэмюэль любил отца, но от одной мысль о повторении той же судьбы бросало в дрожь. Он обнял себя.

— Не хочу, — прошептал парень. — Не хочу...

Слова утонули во тьме спальни. Какое-то время Сэмюэль молча смотрел в пустоту, пока глаза привыкали к мраку.

— ... Не хочу, — снова пробубнил он.

Мать и отец умерли от одной болезни, во сне парень погиб точно также.

Сэмюэль оглядел накрытую шторой тьмы спальню Адама. Они были ровесниками, но после седьмого дня рождения хворь Нетлеющих глаз забрала сына Дерек. Унесла невинное дитя.

Жители Пейлтауна