Дело особой важности - Пола Льюис

Лори нервно покусывала губы. Весь день сегодня ее унижали и распоряжались ею, как хотели, и вот теперь представилась возможность нанести ответный удар… Но синьора Барези была так добра к ней тем летом, она окружила Лори такой материнской заботой, что Лори впервые осознала настоящие размеры своей утраты. Она искренне огорчилась, когда узнала от отца о смерти синьора Барези. Тот тоже был очень добр. Синьор Барези баловал ее, подарил ей крошечных стеклянных зверушек, которых сделал сам когда-то в молодости.

— Хорошо, я согласна, — тихо произнесла она. Но сразу, чтобы Алекс не подумал, будто он снова одержал верх, сухо добавила: — В конце концов, какая разница, где мы поженимся! Уж этот-то брак будет заключен точно не на небесах.

Алекс осторожно вырулил на автостраду у аэропорта Марко Поло, и блестящий «альфа ромео» влился в бешеный поток машин. Лори продолжала безучастно смотреть через боковое стекло. Их встречал одетый в униформу шофер, тот же, что приезжал за ней четыре года назад. Но Алекс почему-то решил сам сесть за руль, так что они вдвоем оказались впереди, а Джованни удобно расположился на заднем сиденье.

Лори взглянула на свои руки, крепко сцепленные на коленях. Розовая хлопчатобумажная юбка была совершенно помятой. И… с какой стати она надела ее сегодня: буквально через несколько минут носки та становилась такой, словно никогда в жизни не гладили. Видимо, перед отъездом в ней заговорило чувство противоречия. Два дня назад, уезжая из Маллардса, Алекс как бы между прочим сказал:

— Кстати, не бери с собой слишком много барахла.

И когда Лори, мгновенно ощетинившись и с вызовом спросила: «Почему же?», он ответил:

— У тебя будет новый гардероб.

«Новый гардероб». Правильнее было бы сказать: «новая жизнь».

— А как насчет свадебного наряда? — поинтересовалась Лори, которую его слова явно задели. — Что ж, опять мне молчать. Здесь я тоже не имею права голоса, так что ли?

— Мне абсолютно все равно, что ты наденешь — или не наденешь — на эту церемонию, но об этом тоже позаботятся.

Это очередное проявление его власти явилось достойным завершением тягостного обеда. Они втроем сидели за огромным столом; к счастью, мужчины взяли на себя бремя поддерживать разговор, а Лори делала вид, что ест, и молчала, но пища застревала у нее в горле, словно сухой песок, так что большую часть обеда ей пришлось лишь размазывать еду по тарелке.

Мало-помалу она начала ощущать, что отец, преодолев первоначальную холодность и сдержанность, проникается к Алексу некоторой симпатией, попав под его чары — и это предательство ужаснуло ее. О, папа, как ты можешь? — с тоской подумала она. — Как можно быть таким доверчивым?

А очень просто. Безукоризненно вежливый, обаятельный и остроумный, Алекс в разговоре с легкостью переходил от последних политических скандалов в Венеции к сравнительному анализу достоинств английских и итальянских футбольных команд.

Намеренно что ли он стремился очаровать будущего тестя? Лори украдкой понаблюдала за ним и убедилась в обратном; удивительное обаяние, способность легко пускать пыль в глаза были неотъемлемой частью его естества. Раз она даже поймала себя на том, что улыбается, но, заметив, что Алекс стал оборачиваться в ее сторону, постаралась надеть маску ледяного равнодушия, за которым решила отныне скрывать любые проявления своих эмоций. Конечно, он-то мог позволить себе быть изысканно-любезным. Он выиграл сегодня, он — победитель, а они — побежденные. И его обаяние, против которого даже ангелы небесные не устояли бы, лишь усилило горечь поражения.

Позже они вышли провожать Алекса. Он пожал руку отцу, затем прикоснулся к ее ледяной руке и вдруг совершенно официально поцеловал в щеку. Некоторое время они с отцом постояли, наблюдая, как скрывается из виду синий «ровер».

Мистер Пэджет откашлялся и неуверенно произнес:

— Неплохой человек Алекс, ты не находишь?

— Да? — Голос ее прозвучал абсолютно безжизненно.

Отец обернулся к ней.

— Лори…

Но она больше не могла все это терпеть, на сегодня ей было более чем достаточно, так что она улыбнулась и с наигранной веселостью и поспешно проговорила:

— День был длинным. Я пошла спать.

Вплоть до самой их встречи в зале аэропорта Хитроу она не видела Алекса. В самую последнюю минуту, лишь на одно мгновение, девушка, как бывало в детстве, приникла к отцу, но когда он прижал ее к себе, словно пытаясь удержать, осторожно высвободилась и снова растянула губы в бессмысленной улыбке.

— Скоро увидимся, пап. Вот назначим день свадьбы…

— Да-да, конечно. — Он повернулся к Алексу, который наблюдал за ними с каким-то странным выражением, застывшим в серых глазах, и хрипло произнес:

— Вы позаботитесь о ней?

И Алекс серьезно ответил:

— Разумеется.

Лори не проронила ни слова, пока они пробирались к своим местам в салоне первого класса. И когда самолет тронулся с места, она закрыла глаза, намереваясь притвориться спящей. Но две бессонные ночи взяли свое, и она мгновенно провалилась в черную яму забытья…

Машина повернула в сторону, противоположную городу, и теперь катила вдоль лениво струящихся вод. Вдруг ей стало неловко от присутствия на заднем сиденье Джованни, который, несомненно, весь обратился в слух и зрение. По прошлому приезду она помнила, что его знание английского было близко к нулю, но не может же он не чувствовать витавшего даже в воздухе напряжения.

Облизав языком пересохшие губы, она спросила:

— Это… Это, случайно, не канал Брента?

Алекс кивнул, и она продолжила разговор, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно естественней:

— Значит, мы едем в дом твоей матери?

— Конечно. — Алекс, напротив, казался абсолютно спокойным. — А почему ты спрашиваешь?

— Так, просто поинтересовалась. — Лори помолчала. — Вся семья будет в сборе?

Она почувствовала, как он краем глаза взглянул на нее.

— Почти. Известие стало для всех неожиданным, но три из моих сестер будут непременно. Уверен, они будут рады возобновить знакомство со своей будущей невесткой.

Ее так и подмывало съязвить в ответ, но, подумав об ожидающем ее теплом приеме, она лишь произнесла:

— О, надеюсь, что так. — Но затем спросила, ей необходимо было это знать: — Ты рассказывал им? В смысле о том, что я, как предполагается, сделала, — не удержалась она от ехидства.

— Нет, о том, что ты сделала, они ничего не знают. — Без сомнения, лишь благодаря Джованни, голос его звучал тепло и сердечно. Только Лори смогла ощутить в его словах скрытые от посторонних ушей острые края льдинок. — Как и отец, я никогда не посвящаю семью во все тонкости бизнеса. Ты для них по-прежнему, — на этот раз она непроизвольно поморщилась от неприкрытой издевки, — все та же наивная, семнадцатилетняя девчушка, буквально околдовавшая всех четыре года назад.