Голос в радиоэфире - Кэролайн Б. Куни

Почему подруга, у которой никогда не возникало подобных проблем, была такой мудрой? Почему Дженни, у которой они неоднократно повторялись, так и не смогла ничему научиться? Это казалось несправедливым.

– Насколько я понимаю, в прошлом году твоя реакция сводилась к постоянному убеганию, – сказала Сара-Шарлотта. – Ну и какого результата ты добилась? Один кошмар за другим, – продолжала она, словно главная ошибка Дженни состояла в том, что та не могла усидеть на месте. – В этом году выбери другую стратегию – сражайся. Это поможет быстрее закончить эту историю.

Закончить эту историю.

Старшая сестра Рива Лиззи была ее адвокатом. Дженни неоднократно спрашивала:

– Когда все это закончится? И закончится ли вообще? Когда я наконец буду обычной девочкой в обычной семье?

– Никогда, – отвечала Лиззи.

«Рив, – подумала Дженни. – Как бы я сейчас хотела быть с тобой. Когда мы вместе, не надо выбирать, что делать: убегать или сражаться. Когда я с тобой, все плохое заканчивается».

Вот если бы жизнь подростка не была такой сложной и поэтапной… Сначала период средней школы, который заканчивался, и начиналось обучение в колледже. Рив сейчас был в другом мире. И точка.

Она закрыла глаза и представила, что парень рядом.

Сотрудникам радиостанции WSCK зачастую было сложно выполнить пожелания слушателей. Это было что-то из мира крупных, коммерческих радиостанций.

Они же ставили музыку групп, которые успевали образоваться и распасться в течение семестра; групп, которые каждый месяц меняли название; групп, название которых оставалось прежним, зато певцы обновлялись постоянно.

В этой ситуации было сложно представить, что радиослушатели в состоянии запомнить названия, потому заявки часто формулировались следующим образом: «Знаете ребят с шестого этажа первого корпуса общаги? Ну с бородами? Поставьте их». Как работники радиостанции могли найти музыку, не зная названия, исходя только из того, что исполнители носят бороды? Или: «Поставьте музон той группы, которую недавно ставили. Там ребята пели. Помните?»

Дерек не особо любезничал с теми, кто оставлял подобные заявки, а вот Рив пытался быть вежливым и понять, какую именно группу человек хочет послушать. По вторникам и четвергам все звонили исключительно по поводу истории Дженни. С каждой неделей их становилось все больше. Тридцать девять звонков за вечер – это уже был далеко не предел. В середине программы Рив обычно говорил: «Есть вопросы? Звоните, если хотите, чтобы передача продолжалась». И звонили.

Рив не мог понять, как ему, сидя перед микрофоном, удавалось сказать вслух то, что он никогда бы не произнес в обычном разговоре. Например, никогда бы не признался даже родителям в том, что Дженни часто плакала. Даже лучшему другу не рассказывал, сколько страданий доставила девушка семье Спринг. Ничего не рассказал Саре-Шарлотте, хотя та настаивала, чтобы он поделился секретами.

Однако ему не составило труда высказать в эфир все о своей девушке. Сама Дженни не стремилась поделиться переживаниями с окружающими, но Риву высказывала все, что у нее было на душе. Тот просто сидел и слушал. Парню казалось, что Дженни – источник чистой ключевой воды, а все обстоятельства, в которые она попала, были грязными и мутными.

На самом деле он часто отключался и переставал слушать ее проблемы, мечтая только о том, чтобы все это происходило в другое время года – летом, когда он мог бы натирать ее тело кремом от загара.

Потом Рив снова возвращался к действительности и переставал думать о красоте девушек, когда собственная начинала плакать по поводу родителей. Тогда ему хотелось сказать: «Послушай, да они всего лишь твои родители. Что ты паришься? Посмотри, кто тебя сейчас обнимает! Парень, который хочет тебя так сильно и который не понимает, почему ты все еще говоришь о взрослых. И вообще, почему и зачем говоришь. Разве ты не можешь понять, что есть время и место для разговоров, а сейчас не время, не место для них?»

Нет, Дженни не понимала, что настало время физической, а не эмоциональной близости.

Сестра Рива тоже любит говорить. Поэтому она выбрала соответствующую профессию и стала адвокатом. У Лиззи в голове были только аргументы. Она любила тишину, которую могла бы заполнить какой-нибудь назидательной лекцией; любила вопросы, потому что они давали ей возможность долго и подробно отвечать. Она не любила находиться в кругу семьи, потому что родственники считали, что тоже могут вставить слово, а это было в корне неправильно. Говорить должна была только Лиззи. Все остальные обязаны слушать.

И вот сейчас Рив ощутил неожиданную близость с сестрой. Он должен говорить, а все остальные – слушать.

– Вопрос, который вы хотите задать, следующий: «Кто в этой истории плохой? Кто здесь антигерой?» Подобной истории просто не может быть без злодея. Но все родители Дженни были чудесными людьми. Тут возникает небольшая проблема. Где же злодей? Кто-то совершенно очевидно должен им быть. И вы совершенно правы. В этой истории есть злодей. И имя его – Ханна.

После Рива к микрофону сел Дерек.

– Вместо того чтобы слушать говномузыку, записанную студентами в вашем колледже, сходите-ка на нормальный, настоящий концерт! – заявил он в микрофон, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию.

Парень чувствовал, что с ним несправедливо обошлись, его позабыли. Винни теперь носился с Ривом как с писаной торбой. Тот садился перед микрофоном, произносил всего несколько фраз о своей девушке, и телефон начинал звонить. Трэш, который он рассказывал о Дженни, оказался очень востребованным.

Радиопсевдоним ДерекVIP, которым его владелец еще недавно так гордился, стал практически насмешкой. В течение месяца его программа превратилась в «разогрев» той, что вел Рив.

У самого Дерека не было девушки. Если верить словам Рива, казалось, что Дженни – прекрасная и изумительная, словно из сериала «Однажды в сказке»[2], у которой должно быть все, включая прекрасного принца.

Только вот у нее могло быть очень много всего, кроме, к сожалению, прекрасного принца…

У Дженни не было водительских прав. Все сверстники жили в ожидании, когда наконец получат их. Девушка же не хотела. После многих лет, когда она жила в заботе и безопасности, она не собиралась менять ситуацию. Ей нравилось, когда ее возят родители. Она садилась в автомобиль и мечтала.

В прошлом году ее возил Рив, а в этом – Сара-Шарлотта. У нее была далеко не самая безопасная машина – древняя, проехавшая уже 150 000 километров. Обшивка сидений прогнила и потрескалась от солнца. Приходилось подстилать под себя полотенце, чтобы не перепачкаться вылезающим наружу наполнителем, и молиться, чтобы пережить опасные моменты, возникающие оттого, что Сара-Шарлотта резко тормозила и останавливалась слишком близко от впереди стоящего автомобиля или другого препятствия.