Любопытство не порок - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
* * *
— Просто Ольга, — повторил Борис Иванович и, помолчав, сказал:
— Я, собственно, пришел поблагодарить вас за публикацию письма Коли. Второе такое письмо он оставил мне… Ну так, на всякий случай…
— Я в курсе, Борис Иванович, — ответила я, — Николай Игнатьевич мне рассказал о втором письме, правда, он не сказал, кому его оставил…
— В общем-то это и не имеет значения, — махнул рукой Диванов, — вы же его опубликовали, и это главное… Я пришел к вам не только потому, что вы выполнили, как бы это сказать правильнее: свой долг, да? Наверное, долг, — словно ведя диалог с самим собой, проговорил Диванов. — Я прочитал еще в этом же номере, что вы собираетесь как бы расследование начать. — Он взглянул на меня и замолчал, ожидая ответа.
— Да, — твердо сказала я, — нельзя оставлять безнаказанным преступление, толкнувшее этого заслуженного человека на отчаянный шаг… — Диванов смотрел мне прямо в глаза и, расшифровав выражение его глаз как сомнение в моих словах или возможностях, я продолжила:
— Я не утверждаю, что если мы начали расследование, то и найдем преступника. Даже у профессионалов это не всегда получается, а мы только профессиональные журналисты, а не сыщики-криминалисты. Но мне кажется, что если мы будем постоянно декларировать, что расследуем сами и хоть что-то конкретное сделаем в этом направлении, то и следственные органы станут работать активнее. Хотя бы из желания наказать дилетантов…
— Вам в спину надует, — вдруг сказал Диванов, и я заткнулась на середине своей блистательной речи.
— Что? — переспросила я.
— Вы девушка молодая и красивая, — тихо сказал Диванов, — а садитесь спиной к окну, пневмонии не боитесь?
— Не знаю, — честно ответила я, — а что?
Диванов посмотрел на меня со странной смесью сожаления и превосходства.
— Пока мы молоды, мы не бережем здоровье, а как клюнет, извините за выражение, жареный петух, то и спохватываемся, а здоровьишко-то и тю-тю… Вы пересядьте, Ольга, — твердо сказал он мне, и я не решилась ослушаться этого странного старикана.
Встав со стула, я пересела в свое кресло, — Я хочу предложить вам свои услуги, — сказал Диванов, — совершенно бесплатно, как эксперт по делам Спиридонова Коли, — голос его дрогнул, — кроме того, я сам неплохо разбираюсь в живописи. Как-никак тридцать лет отработал на ниве официального искусства.., мда-а…
Диванов заерзал на стуле и, сев поудобнее, достал из кармана пальто упаковку мятных таблеток.
— Будете? — спросил он меня.
Я покачала головой и достала пачку «Русского стиля».
— Ба! — вытаращил на меня глаза Диванов. — Этими смолами вы забиваете легкие и пищевод, это постоянное обжигание слизистой ротовой полости… А цвет лица! Или вам это безразлично?
Я поморщилась и спрятала пачку на место. Покурю спокойно, когда Диван уйдет. Почему-то уже про себя я решила, что он действительно Диван, и никто другой.
— Так о чем вы говорили? — Я вопросительно посмотрела на него.
Диванов кинул в рот одну таблеточку и громко зачмокал.
— Я так успокаиваю нервы, — пояснил он, — потому что не нервничать не могу… Я приехал вчера к Коле… — Голос Диванова задрожал, его плечи мелко затряслись, он громко задышал.
— Вам дать воды, Борис Иванович? — быстро спросила я, честно говоря, испугавшись за него.
— Не надо, — тихо ответил Диванов, — жидкости я уже достаточно сегодня принял… Так вот, — он стал дышать тише и заговорил ровнее и медленнее, — что вас интересует про Колю? Ведь, кроме меня, мало кто знает разные мелкие факты, подробности… Вам же будет нужна какая-то информация.
Я сжала виски руками, пытаясь сосредоточиться. Визит Дивана я представляла себе несколько иным. Его внезапные реплики про здоровье сбили меня с толку.
— А ведь действительно я хотела спросить вас… — начала я, вспоминая странные слова Спиридонова, запавшие мне в память. — Дело касается пропавшей картины ван Хольмса.., вы вообще-то в курсе дела?
— В курсе ли я?! — воскликнул Диванов. — Да я сам лично описывал этого Хольмса еще в те времена, когда после пожара шестьдесят девятого года, вы не помните об этом, пострадали каталоги собрания графа Нарышкина… Ван Хольмс был одним из многих художников живописного цеха Амстердама… В общем-то ничего выдающегося, но от того времени мало что осталось. Знаете ли: войны, грабежи, да и просто время.., время — самый страшный пожиратель всего… Так вот, ван Хольмс…
Я решила прекратить бесконечный поток словесного недержания, обрушенный на меня Диваном, и постаралась четко сформулировать конкретный вопрос. Так как Диван скорее всего от Спиридонова был в курсе всех подробностей пропажи картины, то я хотела бы узнать то, что было непонятно мне самой.
— Борис Иванович, — с легким, но ощутимым напором начала я, — Николай Игнатьевич сказал мне, что предстоящая выставка частных коллекций кажется ему какой-то странной. Что вы можете мне сказать про это?
Диванов вытаращил глаза. Он был так удивлен моими словами, что у него из приоткрытого рта потекла слюна, а он даже не заметил этого.
— Он так сказал?! — переспросил Диванов. — Как странно, а что он сказал еще?
— Да в общем-то это и все, — я пожала плечами, старательно отводя взгляд от его подбородка.
Диванов, наконец, спохватился и вытерся тыльной стороной ладони.
— Я понял, — сказал он, — я понял. Выставку частных коллекций Коля рассматривал как чисто… — Диванов помолчал, подыскивая подходящее слово, — ..как чисто меркантильное мероприятие. Он скорее всего имел в виду, что был против организации последующих аукционов, потому что ему казалось, что это ведет к утечке культурных ценностей из России… А что конкретно он говорил про эту выставку?
Я пожала плечами:
— Это все.., больше ничего не могу вспомнить…
Диванов достал из кармана пальто часы с потрепанным ремешком и посмотрел на циферблат.
— Так, время еще есть, — сказал он мне, — в моем только возрасте начинаешь понимать, что нужно жить по часам, в режиме. Вот вы делаете по утрам зарядку, или муж над вами смеется?
— Я не замужем, — ответила я, начиная уже бесконечно скучать от этой встречи и разговора, — и обливаюсь по утрам холодной водой.
— Что вы! Это безусловно вредно! — вскричал Диванов. — Вы раскачиваете свой организм и в результате чувствительно ослабляется его иммунитет. Я вам скажу, как нужно правильно жить и радоваться жизни. — Голос Дивана стал торжественным, он поднял указательный палец вверх и провозгласил:
— Клизма!
… Я отстрадала еще с пятнадцать минут, потом наконец-то этот нестерпимый Диванов ушел, в последний раз обернувшись перед дверью и посоветовав мне больше есть растительной пищи для улучшения цвета лица.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!