Хранительница искры - Лаванда Риз

«Да уж» — пронеслось у Мидэи в мыслях, — «Но если учесть, что сюда меня привела сила священного огня, то … я вообще ничего не понимаю! Почему меня привязывает к Лионелю? Почему я должна быть каким-то глупым трофеем? Почему мои ладони в присутствии Даната, как тысячи то раскаленных, то попеременно холодных игл? Почему сила хочет, чтобы я оставалась здесь?»

Но больше всего девушку волновало то, что зарождалось в её душе. Чувства. Такие разные, терзающие неизведанностью, но в тоже время влекущие.

Целых восемь дней, Мидэе удавалось не попадаться на глаза затаившему на неё оскомину князю. Конечно же не без помощи верной Милки, обходя наказы Кресса, ведь так или иначе — жалования ей всё равно было не видать.

С Лионелем они встречались каждый вечер в той же комнатке в башне или в библиотеке. Нет, книг они не читали. Как ей потом пояснил Лионель — «сюда ближе, и сюда уже давно никто не заглядывает, ни слуги, ни рыцари». Жаждущих познания истины не находилось, а Лионеля съедала иная жажда, далёкая от клинописи.

Их встречи были страстными, полными поцелуев, но короткими, ночевать с ней он не мог. По ночам Лионель с отрядом солдат нёс службу где-то на дозорном посту. Ему оставалось стоять в дозоре ещё три ночи, но в этот вечер он снова обещал навестить её.

Мидэя ждала его, сидя на софе поджав ноги, увлеченно читая древнюю рукопись, составленную из подшитых пергаментов на валлийском языке. Это была «Летопись о деяниях ведьм». В ней придавались осуждению даже те знахарки, которые совершали свои деяния во благо, во имя спасения невинных, считалось, что своим вмешательством они бросают вызов творцу. Даже намёк на магию признавался непростительным злом и карался смертью. Мидэя откровенно недоумевала, почему люди так боялись и ненавидели тех, кто просто пытался им помочь. Прочитанное сильно огорчило её, с детства впитанные учения ордена, заставляли её негодовать по поводу людского невежества.

В библиотеке было очень тихо, не считая одной единственной потрескивающей свечи рядом с девушкой. Вдруг сзади ей на глаза легли теплые мужские ладони. Мидэя улыбнулась и прошептала:

— Я уже заждалась тебя, Лионель, — запрокинув голову, она подставила ему свои губы. И он не отнимая рук стал целовать её, но с таким незнакомым доселе яростным чувством, что было вовсе не похоже на Лионеля. Мидэя попыталась убрать его ладони со своего лица, но он лишь крепче сжал её голову, кусая губы. И по тому, как знакомо закололи её ладони, она поняла, кто именно сейчас целует её. Пришлось приложить все силы, чтобы бороться. Князь открыл ей глаза, но схватил за руки, удерживая вырывающуюся девушку.

— Ой, перепутала, — издевательски усмехнулся Данат, — Лионеля здесь нет, и защищать тебя некому.

— Я и сама могу за себя постоять! — прорычала Мидэя. — Отпустите, ваша светлость! Отпустите, или я буду кричать! Что значит для вас ваша дружба, князь Данат?! Что значит для тебя вера Лионеля?! Убери от меня свои лапы!

— Или что? Заплюёшь мне лицо? Дружба и женщина — это две несопоставимые вещи, милочка, — с высокомерной иронией протянул он, потешаясь над её попытками сопротивления.

— Тогда я прокляну тебя! — зашипела Мидэя, чей гнев на время заглушил голос разума. — Чтоб ты мучился изверг от испепеляющей боли, но чтоб не тело твоё горело, а душа, и чтобы ничем ты не мог загасить это пламя…

— Ага, ничем кроме тебя! — фыркнул Данат, не дав ей договорить.

И тут, вырывал одну руку, извернувшись, Мидэя выхватила свой припрятанный кинжал.

— Предупреждаю, я умею им пользоваться! — направила она его на князя.

— Весь дрожу! За это, душа моя, я могу сгноить тебя в яме. Хочешь туда, цветик? Живо брось кинжал! — самоуверенно полагая, что девушка не посмеет сопротивляться, Данат попытался вырывать у неё кинжал, но Мидэя всё же воспользовалась своим оружием, полоснув его по ладони, оставляя князю глубокую кровавую царапину. И он тут же отпустил её.

— Ах, вот ты как хочешь? Ладно, — помрачнел Данат. Даже его синие глаза, стали как море перед надвигающимся штормом — потемневшими и зловещими.

Пока он пытался остановить кровь, Мидэя выскочила вон.

— Милка! Милка! — дрожа всем телом, она кинулась в объятья подруги, стараясь выдавить хоть слово. — Я … я … ранила … князя! Он хотел взять меня силой…

— Матерь всех живых! — всплеснула руками та, обомлев. — Что ж теперь будет?! Этот упырь со свету тебя сживёт! Нужно бежать рассказать Лионелю!

— Нет, — Мидэя с горечью покачала головой. — Твоя мать права, кровь не должна проливаться. Я не хочу, чтобы Лионель пострадал из-за меня, он может вспылить и наделать ещё больших бед. Я всё скрою. В конце концов, князь Данат мне ничего сделать не успел.

— Это пока. Рано или поздно, он попытается завершить задуманное или начнёт изводить мелкими пакостями, этот дьявол мстительный, он ни за что не простит, — покачала головой Милка. — Он высокородный князь, ты служанка. Но если ты не хочешь стравливать их — тогда поддайся Данату. Может, тогда он отцепится, одна и та же девка его надолго не задерживает. Надо ж было такому случиться, что даже верный Лионель для него теперь не преграда! — с досадой вздохнула Милка, хмуря свои густые чёрные брови.

« У меня есть ещё один верный способ защищаться — с помощью древних знаний и священного огня. Но могу ли я проявить себя и тем самым обнаружить? Нет, тайну нужно хранить до последнего. И если уж не будет иного выхода … только тогда. Я буду надеяться, что священная сила укроет и направит меня», — думала Мидэя, прислушиваясь теперь к каждому шороху.

Словно ничего и не произошло. Правда, князь теперь нарочито равнодушно смотрел сквозь неё, когда Мидэя прислуживала за столом, никак не обращаясь к ней, будто для него она превратилась в невидимку. Остальные же рыцари в присутствии Лионеля не смели задевать девушку.

Сам Лионель оставался таким же ласковым и страстным, и очевидно, что о том случае в библиотеке он так и не узнал. А это значило, что и сам Данат предпочёл скрыть свою неудачную попытку поразвлечься со служанкой, с которой встречался его друг.

Но это было лишь затишье перед бурей. Данат вовсе не забыл, что его оттолкнула безродная девчонка! Не давала забыть глубокая царапина на ладони, которая начинала ныть, как только он сжимал кулак. У него созревал план, и отступать он не собирался. В какой-то мере, он был даже благодарен ей за её дерзость и упрямство. Так ему было даже интересней.

— Завтра мы будем принимать послов с севера от князя Гратабора, — обратился Данат к своим рыцарям во время трапезы. — Нужно будет достойно принять этих знатных воинов! Возможно, я выберу себе новую жену из дочерей князя.

— Стало быть, завтра нас ждет веселье?! — оживленно воскликнул кто-то из рыцарей. — Ох уж эти северные соседи, что-что, а пировать они умеют! То-то мы покутим во славу наших земель!

Только вот слуги не совсем разделяли приподнятое настроение благородных воинов, прекрасно понимая, что теперь им придётся трудиться вдвое больше от заката до рассвета, прислуживая капризным господам.