Хранительница искры - Лаванда Риз

— Так и есть! — резко вскинулся князь, подходя ближе, твёрдо глядя Лионелю прямо в глаза, с обидой, ревностью и кипящей гордостью. — И ты никуда не поедешь! Потому как должен мне ещё несколько лет службы, и потому что я не желаю терять такого славного воина, как ты! Без поручительной грамоты от моего имени ты превратишься в бродягу, а я этого не хочу, потому что ты дорог мне, Лионель! А эта женщина ведьма! — ткнул он пальцем в Мидэю. — Её язык приводит меня в неизмеримую ярость! Но она тоже останется, так как ещё не отработала свою вину. Просто объясни своей девке — что если она хочет жить, пусть научится смирению и молчанию!

От этих слов Мидэя расхохоталась, вспомнив, сколько времени в стенах монастыря она проводила в этом самом смирении и молчании.

Данат возмущенно указал Лионелю на смеющуюся девушку:

— Немыслимо! Не вини меня одного. Она чудовище без страха и почтения! Даже сейчас она не желает покориться! И как я должен отражать выходки служанки, которая смеётся мне в лицо?!

— Я разберусь с ней, — ответил Лионель, властно схватив Мидэю за руку.

— Нет! — с ожесточением вырвалась она у всех на глазах, отталкивая от себя Лионеля. — Слушать наставления, увещевания и угрозы я больше не намерена! Я три дня просидела в этой проклятой яме вместе с маврами без особой вины, лишь потому что кто-то безнаказанно высокомерен! Иди напейся вина Лионель, как вы обычно и поступаете! А я пойду к тем, кто искренне желает мне добра и видит во мне не только тело, но ещё и душу, а так же друга. Того, о чём вы даже понятия не имеете! Не трогай меня! Я без тебя разберусь, как мне быть, чтобы выжить! — и она побежала к двери, которой пользовалась лишь прислуга.

— Ты посадил её к маврам?! — бледнея, прошептал Лионель, потянувшись к своему мечу.

— Не беспокойся, мавры остались живы, чудовище их не сожрало, оно просто знало их речь и смогло договориться, — небрежно бросил Данат, словно не замечая ярости Лионеля. — Ты уверен, что она выросла в лесу? Голову даю на отсечение — она не та, за кого себя выдает! Я скорей поверю, что она порождение нечисти, чем в то, что она простая служанка!

Увидев Мидэю, Милка бросилась к ней с объятьями:

— Как же от тебя воняет! Фу! Мидэя, я так боялась за тебя. Когда там в зале тебя схватил тот бородач, потом князь, а после эта яма! Святые угодники! Ну, ты, девка, даёшь, совсем не умеешь выкручиваться и хитрить, если так пойдёт, кто-нибудь из них тебя точно зашибёт. Ну скажи, зачем ты сразу схватилась за нож, а потом ещё и окатила князя вином? Каждый, кто дружен со своей головешкой — ни в жизнь бы так не поступил!

— Может быть я спятила, а может я не каждый. Ума не приложу, как это у меня выходит, это случается будто само собой, — с печалью в глазах, пожала плечами Мидэя. — Во мне начинают кипеть такие странные чувства, я не владею собой, и это, конечно же, плохо. Видно, я не могу сжиться с тем, что меня окружает, потому что выросла вдали от людей. Я не видела этой грубости и подлости, слышала о таком, но не представляла, какие на самом деле кипят страсти.

— Чудная ты, и непутёвая. И что ж нам с тобой делать-то? — вздохнула Милка, теребя косу. — А что Лионель?

Мидэя повторили её вздох:

— Не знаю. Он защищает меня, но он … он не видит меня такой, какая я есть. В одночасье он близок мне, но и далёк. Я нравлюсь ему, но я бы хотела, чтобы Лионель понимал, что женщина — это не только плотские утехи. Я сержусь на него, но в тоже время — моё сердце согревается, когда я думаю о нём. … И я запуталась. Но одно я знаю наверняка — было бы куда проще, если бы рядом не наблюдалось этого ненавистного сама знаешь кого. Он собрался превратить мою жизнь в ничтожное существование — я увидела это по его глазам. Я опять наговорила ему гадостей, но это была чистая правда.

— Будто от этой твоей правды есть толк, — справедливо заметила Милка. — Ты только развязываешь ему руки. Вот сдохнуть мне на этом месте, но теперь этот синеглазый демон только о тебе и будет думать, расставляя западню за западней.

— Знать судьба моя такая — сражаться с этим злом.

Из осторожности, Мидэя всё же дождалась пока замок уснёт, чтобы можно было проскользнуть в господскую купальню и вымыться там в тёплой воде. Слуги вообще-то мылись на реке или в чанах на кухне, но ни река, ни тем более кухня, где сидя дремала мамаша Гвен — ей не подходили.

С тех пор как Мидэя покинула монастырь, она маскировала на своём теле знак ордена, замазывая его специальным средством, которое покрывало её кожу, словно тонкая бархатная ткань. Этот знак, в виде огненного круга, находился на левом плече и его имел каждый, кто был посвящен в тайну ордена.

Она осторожно сорвала застывший налёт, бросила в угол грязное платье, распустила волосы и залезла в купальню с ещё не остывшей водой, закрыв на мгновенье глаза от удовольствия. Но это блаженство нельзя было затягивать надолго. Чтобы не попасться. Вскоре, с уже насухо вытертой кожей, Мидэя налила себе из пузырька на ладонь свой чудодейственный раствор, заколоченный на основе из белой глины, и стала старательно натирать им плечо, пока от знака не осталось и следа.

— Кто ты? — раздался совсем рядом негромкий мужской голос.

От неожиданности Мидэя даже выронила свой пузырёк. Там сзади, всего лишь в нескольких шагах от неё стоял … сам князь Данат! И он не только увидел её обнаженной, он наверняка заметил чем она занималась, и что пугало её больше всего — он мог рассмотреть знак! По её телу пробежала крупная дрожь, в это мгновенье Мидэя думала не о себе, а только лишь о своей тайне.

— Я спрашиваю у тебя, кто ты?! — снова потребовал ответа князь, но уже стоя гораздо ближе к ней.

Мидэя обернулась:

— Обычная девушка, простолюдинка, служанка, — выпалила она. — Я знаю, что не должна была пользоваться купальней и я…

— Для простолюдинки ты слишком грамотна! — негодуя оборвал её Данат, в упор глядя на девушку. — Я никогда не видел, чтобы служанки читали древние манускрипты и знали языки других народов! Простолюдины не подбирают таких слов, как ты, они никогда не смотрят так в глаза и не общаются на равных с господином! Поэтому ответь мне, что ты скрываешь?!

— Ничего, — прошептала Мидэя, тряхнув влажными волосами. — Я простая служанка и навсегда ею останусь, и то, что я умею читать, не меняет моего происхождения. Не все простолюдины глупы, как не вся знать наделена светлым умом, и вам князь, это должно быть хорошо известно, — Мидэя говорила, замечая, как его жадный взгляд скользит по её обнаженному телу. И это успокоило девушку, указав ей путь к наименьшей куче золы. Ей во что бы то ни стало нужно было отвести князя от тайны и её женские прелести должны были склонить разум Даната в другую сторону. — Я пойду? — с угасающей надеждой выдавила она.

Его губы тронула усмешка, глаза сверкнули в полумраке. Он несогласно покачал головой, коснувшись кончиками пальцев её обнаженной кожи. Мидэя не шевелилась. Жутко невыносимо было вот так стоять рядом с ним голышом, но даже в такую минуту она понимала, что это именно сила привела сюда князя в столь поздний час. Только вот почему? Этого Мидэя пока не понимала, она лишь ощущала, что из этой ситуации ей нужно осторожно выкрутиться, пусть даже при этом придется уронить свою честь. Снова.