Его строптивое наваждение - Екатерина Котлярова

И меня это не пугает. Не заставляет дрожать от страха. Наоборот. Я бесстрашно ныряю в их глубину.

Мне даже мерещится, что я чувствую его горяченную ладонь на своей коже. Будто не взгляд скользит по моей ноге, а огромная ручища. Мозолистая, грубоватая. Но вопреки всему осторожная, не причиняющая боли.

И я прячу быстро ногу под одеяло. Потому что внизу живота всё резко скручивает. Сжимает будто чьей-то рукой, доставляя лёгкий дискомфорт. Я ёрзаю на кровати и сжимаю ноги.

Демьян моргает. Прикрывает глаза. Скрывает под веками эмоции. А потом, когда открывает их, там вновь отречённость, которая ранит больно. Мне нужны его эмоции. Его желание, которое показывает, что я не омерзительная. Что я не грязная. Что я могу быть желанной. Просто необходимы.

Демьян поднимается с пола, берёт чашку и собирается уйти из комнаты.

— Демьян, — рукой вцепляюсь в его ладонь, — прошу тебя, не уходи.

Мужчина смотрит на мою подрагивающую ладошку. По лицу вижу, что он ведёт странную борьбу с самим собой. Поджимает губы. Ставит чашку обратно на комод и опускается на пол прямо возле кровати. Сжимает мою руку, переплетает пальцы и говорит тихо:

— Спи, девочка.

Я послушно закрываю глаза.

И даже подумать не могла, что в то же мгновение провалюсь в сон.

— Ну, здравствуй, любимая доченька. Нагулялась? — отчим сидит на диване, подкидывая в руках ключи от квартиры. На его аристократичном лице змеиная улыбка. Дорогой пиджак перекинут через спинку кресла, а рубашка на груди расстегнута, показывая крепкую волосатую грудь. Отчим всегда следил за собой. Проводил в зале по несколько часов. Часто самолично гонял меня, шлепая тяжёлой рукой по ягодицам.

Ноги мужчины широко расставлены. Он сидит так, будто он хозяин этой квартиры. Этого дома. Да и вообще, всего мира.

Взгляд тяжёлый, страшный. Он тут же припечатывает меня к полу. Отнимает возможность говорить. Потому что я знаю, что последует после этого взгляда.

— Отвечай на мой вопрос! — рявкает громко, подаваясь вперёд.

Я вздрагиваю и машу отрицательно головой. Пячусь в коридор, налетая на косяк двери, больно ударившись спиной.

— А чего же так, доченька моя? Мало времени шлялась? — продолжает сидеть, руками опершись в колени.

Я начинаю дрожать от страха. Отчим резко поднимается с дивана.

— Отвечай, когда я тебе задаю вопрос. Как погуляла, доченька моя? — надвигается на меня, на ходу вытаскивая ремень из шлевок своих штанов.

— Не надо, прошу, — я выставляю руки вперёд, надеясь, что хоть так смогу его остановить.

— Что ты там делала, негодная девчонка? — он приближается ко мне настолько близко, что я чувствую, как на щёку брызжут его слюни, когда он шипит слова сквозь стиснутые зубы. — Жопой виляла перед мужиками? Забыла, что за твою девственность мне заплатят? Свободы захотела? — отчим ударяет кулаком в стену в миллиметре от моего уха. — Самостоятельной решила стать? Квартиру сняла? На мои деньги, — звонкая пощечина, от которой в ушах гул. — Нагулялась сучка? Такая же шлюха, как и твоя мамаша. Она тоже на стороне **алась, а потом всё равно ко мне прибежала, когда её тр*халь сдох, — кулак впечатывается в скулу, из-за чего я на пару минут теряю связь с окружающим миром, медленно сползая по косяку на пол.

Прихожу в себя посередине комнаты. Отчим уже скинул рубашку и занёс ремень для удара. Я знаю, что он бьёт невероятно больно. Настолько, что внутренности все скручивает.

Сажусь резко и выставляю руки вперёд, пытаясь защититься от ударов. Голова кружится и болит после удара. Скорее всего сотрясение. Уже третье за месяц. Но руки никак не останавливают. Первый удар приходится по пальцам, заставив закричать от пронзившей боли. Прижимаю руку к груди, баюкая, кажется, сломанный палец. Удары ремня приходятся на плечи и спину. На старые синяки, которые и так болят.

Но даже сквозь пелену слёз я вижу ненавистное лицо. Вижу отвратительную змеиную ухмылку на ненавистном лице.

— Ты сгоришь в аду, — выкрикиваю я, перехватив ремень на полпути. Сжав с силой и вырвав из рук отчима. — Сдохнешь в муках.

— Ах ты ж тварь, — взревел он, толкая меня в плечи настолько резко, что я падаю на пол, снова ударившись затылком.

Отчим наваливается сверху, сжимая жесткими пальцами щёки и оставляя на синяки на нежной коже. Его тяжесть мешает дышать. Страх стальными пальцами сжимает горло. В это время потная рука задирает ткань футболки и рвёт ткань шортиков.

— Помогите, — кричу я, ногтями пытаясь расцарапать ненавистное лицо.

Перехватывает руки, заводит мне за спину.

— Тише, доченька. Не кричи так. Нас могут услышать, — шёпот на ухо, пока пальцы сжимают запястья до хруста костей. — Ты себя плохо вела, негодная девчонка. Ты заслужила наказание.

— Пусти, — последняя отчаянная попытка вырваться.

— Не рыпайся, — рявкает он, ремнём скрепляя мои запястья за спиной, вжимая в жёсткий пол телом. — Больнее ведь будет.

Тело цепенеет, когда липкая ладонь касается ягодиц. Я не могу пошевелить ни одним мускулом. Даже моргнуть не могу.

А потом отчим вжался губами в мой рот, проталкивая язык.

— Даже не знал, что у меня такая сладкая падчерица, — новый отвратительный слюнявый поцелуй от которого тянет вырвать на пол. — Нужно было взять тебя себе, но этот старый на крючке держит.

Переворачивает меня на живот, лицом вжимая в холодный пол. Я начинаю рыдать. Понимаю, что он затеял, когда ладонь сжимает ягодицу и рывком стягивает трусы. Я как гусеница пытаюсь ползти вперёд.

— Не дергайся, сучка, — отчим пихает меня под попу, из-за чего я неудачно заваливаюсь на бок и бьюсь виском об угол комода. В глазах всё меркнет. Я будто ослепла. Я не вижу ничего. А за спиной пыхтение. А потом рвущая на части боль, которая даже не сравнится с той, что я чувствовала до этого.

— Пожалуйста, не надо, — слабо прошу я, моргая и пытаясь увидеть хоть что-то. — Не надо. Не надо. Прошу, не надо, — как заведенная вторю я, сжимая пальцами мягкую ткань.

Носа касается приятный запах, который дарит успокоение и прогоняет страшные картинки из прошлого. Страшная и пугающая темнота отступает.

Медленно перед глазами вырисовывается комната. Мужчина в низко сидящем на бёдрах полотенце. В коротко стриженных волосах блестит вода. Некоторые ещё стекают по крепкому торсу. Он улыбается и правой рукой, блеснув кольцом, проводит по волосам, стряхивая влагу. Смотрит прямо на меня, чуть лукаво, соблазнительно улыбаясь. Он прекрасно знает, как влияет на меня. Как один его взгляд превращает меня в тягучую карамель. Делает шаг ко мне, от чего полотенце падает к ногам, оставив его полностью обнажённым. Я свожу с силой ноги, чувствуя прилив желания. Мужчина не спешит подходить ко мне. Красуется. Протягивается. Демонстрирует свои мышцы.