Его строптивое наваждение - Екатерина Котлярова

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Демьян шипит, слизывая кровь со своей нижней губы. С нижней губы, на которой до сих пор синяк после прошлой встречи наших губ. Опускает в кресло и отходит, блеснув глазами.

— Что за игры, девочка? — яростный вопрос.

И это заставляет дрожать ещё сильнее. Ненавижу себя за слабость, но мои глаза снова наполняются слезами.

— Бл*ть, — выругался от души и ушёл с балкона, хлопнув дверью так, что я удивилась, что стёкла не вылетели.

Довела мужчину. Чёрт.

В бессильной ярости на саму себя побилась затылком о спинку кресла. Вот зачем полезла к нему с поцелуями?

Да потому что соскучилась по нему. Потому что воспоминания о нём — единственное, что держало меня эти два с половиной года. Та ночь стала моим спасательным кругом. Каждая секунда, которую я вновь и вновь прокручивала в своей голове. Я жалела, что сбежала. А что если бы я осталась? Что если бы всё было иначе? Что если бы не было изнасилования и последующих событий? Что если бы я забеременела от этого потрясающего мужчины?

Я села в кресле ровно, широко распахнув глаза. В ту ночь мы не предохранялись. Ни разу. А что если во мне начала зарождаться частичка этого мужчины, пока я не попала на мороз?

Страшные мысли замелькали в голове, заставив меня нервно метаться по узкому балкону и кусать руки в кровь.

Я всегда любила детей. Безумно. Я не могла пройти мимо ребёнка, не улыбнувшись ему и не угостив чем-нибудь. И когда мне озвучили страшный диагноз, бесплодие, мой и без того разрушенный мир превратился в пепел. Кому я нужна такая? Психически нездоровая. Нервная. И бесплодная.

На балкон вернулся Демьян с тарелкой в руках. Поставил на узкий подоконник и кинул на меня нечитаемый взгляд.

— Ешь, — отстраненный и холодный голос. Злится на меня. И имеет на это полное право.

Я киваю, опуская голову вниз и пытаясь не кривить губы. Искусанной руки касаются горячие пальцы. Проводят по оставленным моими зубами следам. Собирают крохотные капельки крови. Мягко ласкают, будто забирают боль.

— Почему ты меня боишься? — снова присаживается на корточки, не выпуская мою ладошку из рук и продолжая поглаживать нежную кожу.

Я мотаю головой из стороны в сторону. Я не могу говорить. И не хочу рассказывать своему первому мужчине о том, что произошло сразу же после той волшебной ночи. Только не ему. Боюсь увидеть призрение в его глазах. Увидеть осуждение. Услышать, что сама виновата. Сама спровоцировала.

По лицу Демьян проходит рябь разочарования и, кажется, боли. Мужчина целует мою руку и поднимается с пола.

— Кушай, — заправил прядку волоса за ухо. Нежный и полный заботы жест, который вновь заставляет меня хлюпать носом.

Демьян покидает балкон. Вижу, как он вновь падает на пол и начинает отжиматься и качать пресс. А потом зрение фокусируется на стекле. А точнее на его отражении. На мне. Бледной. С покрасневшими глазами и носом. И растрепанными волосами. Откровенно говоря, некрасивая.

От самой себя становится противно. Отворачиваюсь. Смотрю в окно на летающих в небе ласточек. Их чирикание заставляет меня расслабиться и потянуться к тарелке.

Беру бутерброд с сыром и колбасой. Улыбаюсь украдкой, когда в душе теплеет от понимания того, что его сделал Дёма. Специально для меня. Откусываю и медленно пережевываю. Как же давно я не ела колбасу. Одни каши, супы. Строгая диета и никаких лишних калорий.

***

Вышла с балкона и направилась на кухню, где Демьян сидел за столом. Мужчина читал книгу. Книгу! Чёрт возьми, я даже вспомнить не могу, когда видела в последний раз молодого мужчину держащего в руках книгу. Я прикусила губу, любуясь им. Расслабленное лицо, широкие плечи вновь обтянутые тканью водолазки, карие глаза быстро скользят по строчкам. Красивый!

Поставила посуду в раковину и повернулась к Демьяну, который обратил на меня внимание.

— Спасибо. Было вкусно, — улыбаюсь чуть смущенно, не зная, куда деть взгляд.

На улице уже начинает смеркаться, и лучи заходящего солнца падают из окна прямо на меня. Демьян склоняет голову чуть на бок. Рассматривает меня, как тогда в клубе. Я заправляю распущенные волосы за уши. Мне нравится, когда он так смотрит. Нравится вообще, что он смотрит.

— Почему? — голос мягкий, тягучий. И я не сразу улавливаю суть вопроса.

— Что именно почему?

— Почему ты боишься? — поднимается из-за стола. Завораживает широкими плечами окно. — Почему плачешь во сне? Что тебе снилось?

Демьян говорит мягко, приближаясь с каждым шагом всё ближе. А я не пячусь. Стою и смотрю в его лицо, на котором отражается нежность.

— Хочешь знать почему? — улыбаюсь зло и болезненно. — Да потому что меня изнасиловал отчим. Как раз после той ночи, когда мы с тобой переспали. Когда ты лишил меня девственности. И это мне снится каждую ночь. Как раз за разом меня разрывает от боли на части, — истерично кричу я, обвинительно наставляя на него палец. — Это ты хотел узнать? За этим полез мне в душу?

Демьян застывает. Резко. Будто на стену налетел. Лицо будто высекли из камня. Белое. Как у неживого. Глаза пустые. Даже привычного холода нет. Просто пустота.

Он не смотрит на меня. Он смотрит сквозь. А когда я делаю шаг, чтобы приблизиться, качает головой. Трясёт из стороны в сторону и, резко развернувшись, уходит. Оставляет меня на кухне. Одну в квартире.

Конечно же, сбежал. Побоялся замараться.

А я дрожащими руками набираю номер единственного человека, который может меня поддержать в этот момент.

— Он уехал. Демьян уехал, — рыдаю в трубку, смотря в окно за тем, как мужчина садится в чёрный джип. С громким визгом машина покидает двор.

— Тихо! — Марк на меня прикрикивает, когда понимает, что я не могу разговаривать из-за рыданий. — Прекрати рыдать в трубку и скажи нормально. Почему уехал? Куда уехал?

Да потому что правду узнал. Швыряю телефон в стену. Тот разбивается на несколько частей и отключается.

Мне хочется курить. Я курила редко, только в те моменты, когда была на пределе. Таскала сигареты у охранников втихую, и курила в туалете.

Обыскав сумку и все полки в доме, сигарет не нашла. Плюнув на всё, схватила с тумбочки в коридоре ключи и пошла в магазин за сигаретами.