The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

часто называют веком национализма? Девятнадцатый век сегодня можно считать глобальным, потому что именно так он себя и представлял. Универсальность библиотек, выставок и энциклопедий стала сигналом нового этапа в развитии общества знаний в Европе. Важнейшие теоретические течения того времени - позитивизм, историзм, эволюционизм - разделяли кумулятивную и критическую концепцию знания, которая сопровождалась представлением о его общественной значимости. Знание должно было быть воспитательным и полезным. Новые средства массовой информации позволили объединить традиционное и новое. Ни в одной другой цивилизации культура учености не развивалась в таком направлении. Однако в Японии и Китае образованные элиты были готовы играть активную роль в формировании трансфера новоевропейских концепций и связанных с ними институтов. Этот перенос начался в последней трети XIX века, но в большинстве стран он стал по-настоящему заметным только после 1900 года. Девятнадцатый век был веком воспитанной памяти. Это одна из причин, почему он сохраняет свое присутствие в современном мире. Созданные им коллекционные и выставочные институты продолжают процветать, не привязываясь к целям, поставленным при их создании.

 

3 Наблюдение, описание, реализм

Еще одно очевидное наследие XIX века - это описания и анализы, написанные людьми, жившими в то время. Это не привилегия и не особенность девятнадцатого века - наблюдать за собой. Начиная с Геродота, Фукидида и Аристотеля, с Конфуция, Сюньцзы и древнеиндийского государственного советника Каутильи, мыслители разных цивилизаций неоднократно пытались понять свою эпоху во внутримировых категориях. Новизна европейской мысли XIX века заключалась в том, что помимо нормативной политической и социальной теории возникли отрасли знания, призванные описать современный мир, постичь закономерности, лежащие на поверхности явлений. Начиная с Макиавелли, не было недостатка в попытках исследовать истинное функционирование политической и социальной жизни, а лучшие писатели-путешественники XVII века уже получили глубокое представление о неевропейских обществах. В самой Европе Монтескье, Тюрго и французские физиократы, а также английские, шотландские и итальянские экономисты XVIII века, немецкие и австрийские камералисты и статистики ("статистика" тогда включала в себя сбор нечисловых фактов) представили важные сведения о реальных социальных условиях. Они исследовали государство и общество такими, какими они были (в их глазах), а не такими, какими, по их мнению, они должны были быть.

"Фактическое исследование", которое Йозеф А. Шумпетер в своей большой истории экономической мысли противопоставил "теории", приобрело новые масштабы и значение в XIX веке, когда европейцы произвели несравненно больше материалов для самонаблюдения и самоописания, чем в предыдущие века. Появились новые жанры социального репортажа и эмпирического исследования, внимание было обращено на условия жизни низших классов. Как консервативные, так и радикальные авторы помещали буржуазию, выходцами из которой они сами зачастую являлись, под критическое увеличительное стекло. Для наиболее значимых аналитиков политической и социальной реальности - Томаса Роберта Мальтуса, Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, Алексиса де Токвиля, Джона Стюарта Милля, Карла Маркса, Альфреда Маршалла, главных представителей немецкой "исторической школы" в экономике, включая раннего Макса Вебера, - фактологическое исследование было тесно связано с теоретическим поиском связей и корреляций. Позитивистский уклон, характерный для философии того периода, делал программу именно такой.

 

Социальная панорама и социальный репортаж

Своеобразной формой, в которой точное наблюдение нашло свое литературное выражение, стала социальная панорама. Накануне Великой французской революции Себастьян Мерсье задал стандарт такого рода произведений своим "Парижским столом" (1782-88 гг.) - обширным двенадцатитомным полотном о жизни мегаполиса. Он не философствует о городе, а, по его словам, проводит исследования в нем и вокруг него, заглядывая за фасады и самоощущения. Мерсье стал «одним из величайших открывателей нового поля внимания». Труд Мерсье по дифференциации оживил город как гигантский социальный космос. Литературную процедуру Мерсье подхватил Ретиф де ла Бретонн, представив в 1788 г. "Парижские ночи или ночной зритель" (Nuits de Paris ou le spectateur nocturne) ночной контрмир столицы в повествовательной, беллетристической форме.

В последующие десятилетия социальный репортаж во многом утратил свои литературные амбиции. Отчет Александра фон Гумбольдта о рабовладельческом острове Куба, основанный на его поездках туда в 1800-1801 и 1804 гг. и впервые опубликованный (на французском языке) в 1831 г., был написан в отстраненном тоне академического исследователя. В своей бескомпромиссной критике рабства он избежал драматизма и сентиментальности, предоставив фактам говорить самим за себя. В 1807 г. врач Фрэнсис Бьюкенен опубликовал чрезвычайно подробный отчет о повседневной жизни аграрного общества Южной Индии, получив заказ от Ост-Индской компании, управлявшей в то время значительной частью субконтинента. Таким образом, первые "современные" произведения социального репортажа появились в колониях, сочетая в себе трезвый "политический отчет" эпохи Просвещения (жанр, с которым Гумбольдт был знаком еще в студенческие годы) и взгляд этнографа.

В 1845 г. сын молодого фабриканта Фридрих Энгельс опубликовал книгу "Положение рабочего класса в Англии: Из личных наблюдений и достоверных источников", в которой, как он выразился в предисловии, описал «пролетарские условия в их классической форме». В ней он соединил черты путевой книги о далекой стране с чертами парламентских "синих книг", которые и сегодня являются одним из основных источников по социальной истории Великобритании XIX века. В частности, истории из жизни отдельных людей придают наглядность энгельсовской аргументации обвинения. Этому примеру последовал писатель и журналист Генри Мейхью, создавший на основе двенадцатилетних расследований и регулярных интервью четырехтомную энциклопедию лондонской жизни "Лондонские рабочие и лондонская беднота" (1861-62 гг.). Она "стоит особняком, - с гордостью утверждал автор, - как фотография жизни, которую действительно ведут низшие классы метрополии", причем значительная ее часть «из их собственных уст». Фредерик Ле Плей, горный инженер по образованию, в 1830-х годах начал изучать условия жизни рабочих в нескольких европейских странах и ярко изобразил целый ряд социальных групп - от уральских кочевников до шеффилдских рубщиков и австрийских обжигальщиков угля. Богатый ливерпульский купец и судовладелец Чарльз Бут, движимый религиозно-филантропическими мотивами и стремлением к политическим реформам, пытался добиться большей аналитической ясности в своих подробных описаниях лондонской бедноты, которые он опубликовал в 1889-91 гг. после семнадцати лет исследований. Третье издание его величественного опуса "Жизнь и труд лондонских бедняков" (1902-3 гг.) растянулось на семнадцать томов. Бут ошеломил читателей обилием точных данных, воздержавшись от ужастиков и сентиментальных излияний в своей панораме поздневикторианского Лондона. В отличие от импрессиониста Мэйхью, он использовал статистические методы и сложную модель социальных классов, различая типы бедности и введя термин "черта бедности", который актуален и сегодня. Его работа ознаменовала собой шаг от социального репортажа к эмпирическому социальному исследованию.

 

Литературный реализм

Близким родственником репортажа является реалистический роман, один из характерных видов искусства XIX века. Стремясь запечатлеть "реальную жизнь", он не просто образно воспроизводит ее, а