Субмарин - Андреас Эшбах

Всегда-Смеется жует и кивает.

– Да. Иногда жизнь так прекрасна, что хочется плакать. А иногда так ужасна, что хочется плакать.

– Да, так и есть, – соглашаюсь я. И это я, которая раньше так редко плакала, а если уж плакала, то только в полном одиночестве, наедине с собой.

Неужели и Всегда-Смеется приходится иногда плакать? Представить это себе совершенно невозможно.

Мой взгляд падает на Полоску-на-Животе, которая сидит между своими двумя детьми. Мальчишки пытаются убедить ее снова покататься завтра на потоке, но она отвечает им только:

– Надо посмотреть, чего захотят остальные.

– Но мы же можем и одни пойти, разве нет?

Наши глаза вдруг встречаются. Она улыбается. Я невольно улыбаюсь в ответ.

– Дети! – говорят ее руки.

Мне становится смешно.

– Я тоже хочу завтра снова покататься на потоке, – признаюсь я.

Она в ответ со смехом закатывает глаза. Послушный-Послушный, заметив наш диалог, начинает с новой силой трясти маму за руку. Кажется, только что он впервые обратил на меня внимание.

Всё это так удивительно. Похоже, субмарины ни о чем не тревожатся. Если проголодались – ловят рыбу и собирают водоросли, и вот проблема уже и решена. Если устали – ложатся в какую-нибудь ложбинку на морском дне и спят. Всё остальное время они просто развлекаются. Неужели жизнь может быть такой простой? Я до сих пор даже и представить себе такого не могла, да и сейчас, в общем-то, не могу.

Спать, есть, развлекаться – звучит как описание отличного отпуска, не правда ли? Не то чтобы мы с тетей Милдред ездили когда-нибудь в отпуск, но я слышала рассказы одноклассников об отдыхе «всё включено» в зонах на Филиппинах или в Новой Гвинее – приблизительно так это и звучало.

А субмарины, похоже, живут так постоянно.

Я не решаюсь снова начать разговор о моем отце, которого я вообще-то хочу разыскать. Для этого явно придется прилагать существенные усилия, а мне и самой этого пока не хочется. Все, чего мне хочется, – чтобы мы снова улеглись спать вповалку, а завтра рано утром вернулись в поток.

С ума сойти. На мгновение я смотрю на себя со стороны и сама себе удивляюсь. Я обязательно займусь поисками отца, уверяю я себя. Со временем. В глубине меня еще есть тоненький голосок, который похож на здравый смысл, и мысль об этом действует на меня успокаивающе.

Становится темно, но не мрачно: сегодня полнолуние и на нас льется загадочный лунный свет. Он заставляет всё вокруг выглядеть еще более нереальным. Цвета исчезают, лица бледнеют. Но сегодня, похоже, ни у кого нет настроения идти спать.

Наоборот, повсюду царит какое-то на удивление возбужденное состояние.

– Что происходит? – спрашиваю я Всегда-Смеется едва заметными жестами.

Она гладит меня по руке, а потом объясняет:

– Мы сейчас устроим Вместе-Вместе.

Я понятия не имею, что она хочет этим сказать. От Плавает-Быстро я узнала, что жестом «вместе» субмарины обозначают свое племя. Жесты, обозначающие «стая» или «группа» (для которых нужно две руки), они используют только для косяков рыбы. Для себя я перевожу этот жест как «племя» исключительно потому, что «Друзья глубин» используют это слово.

Но что же такое Вместе-Вместе? Мне очень любопытно.

Внезапно я замечаю, что все вокруг зашевелились. Это Белый-Глаз поднялась со своего места и теперь скользит на середину лагеря. Она опускается на дно, закрывает глаза и раскидывает руки. Те, кто сидят рядом, берутся за ее ладони и протягивают руки другим. И вот уже мы все держимся друг за друга.

А потом… кто-то начинает напевать.

Сначала я уверена, что это мне кажется, но постепенно остальные присоединяются к общему хору и звуки становятся всё громче, мощнее. Вскоре мне ничего не остается, как тоже начать петь, стать частью этого «маятника», который подхватывает нас всех, делает нас одним целым. Я закрываю глаза и слушаю, как звучит мой собственный голос и как он сливается с голосами других, а когда я снова открываю глаза, мне кажется, что мы сидим под невесомым куполом, сотканным из звука.

Это волшебство. Это невероятно. И это только начало.

Голоса разделяются, более высокие звуки наслаиваются на более низкие. Я слышу что-то вроде мелодии, и всё же это что-то другое, что-то, для чего я не знаю названия. То, что начиналось как общее гудение, превращается в концерт, в музыку сфер, хор ангельских голосов.

Чем дольше это продолжается, тем больше меня охватывает ощущение, что я растворяюсь в этом общем звуке. И сама становлюсь им. Ноты, которые я беру, поднимаются наверх и становятся частью аккордов, общей мелодии. Я единое целое с водой, с субмаринами, с моими собственными родичами, с племенем.

Я больше не я. Я – частичка большого Мы – это одновременно ужасно и прекрасно, это одновременно пугает и наполняет неведомым доселе счастьем. Я наконец-то не одна. Наконец-то не одинока. Наконец, наконец я оказалась там, где мне и надлежит быть. И в этот момент я легко могу представить себе, что больше никогда не вернусь в Сихэвэн.

Мысли сами возникают у меня в голове, я только внимаю им и во всём с ними соглашаюсь. Я полностью занята звучанием, пением, своим вкладом в это невидимое здание из звука, которое мы возводим здесь на морском дне.

Я не знаю, как долго мы так сидим и звучим. Я думаю, прошло несколько часов, но они показались долгими, как годы, как маленькая вечность, к тому же мне, в общем-то, всё равно. Это волшебство длится столько, сколько длится, а потом наступает такая глубокая тишина и такой покой, каких я еще никогда не испытывала. В какой-то момент наши руки размыкаются, мы сползаем в самую глубокую точку стоянки, молча и осторожно прижимаемся друг к другу, и в тот миг, когда я засыпаю, я чувствую себя счастливее, чем когда бы то ни было.

Я просыпаюсь внезапно и с ужасом обнаруживаю себя среди бледных трясущихся тел. Что происходит? Вокруг совершенно светло и царит паника. Дети вцепились в матерей, их глаза широко распахнуты от ужаса, головы втянуты в плечи.

Я оглядываюсь в поисках Всегда-Смеется и нахожу ее среди других женщин, испуганно жмущихся друг к другу. Потом я вижу мужчин, парящих в воде с копьями в руках, на страже и в полной боевой готовности. И вижу огромные темные тени, они внезапно выныривают из окружающей синевы и нападают.

Акулы!

Их много, штук шесть, не меньше, они стремительны и голодны. Двенадцать-Жабр попадает копьем в одну из них, молодую тигровую акулу, и наносит ей рану, которая заставляет акулу отступить, но в то же время злит ее еще сильнее.

Теперь я тоже дрожу. Я невольно отгребаю назад, жмусь к остальным женщинам, и, когда ко мне подползает Умная-Женщина, я изо всех сил прижимаю ее к себе.