Фартовые деньги - Джеймс Суэйн

– Но наши гости что-то выигрывают, и это главное. Они уходят домой счастливыми. Мы меняем для них ситуацию.

– А они рассказывают об этом друзьям, – подсказала Джиджи.

– И их друзья тоже приходят в «Бомбей», – закончила Брэнди.

Их слаженность была сверхъестественной. Акция по-прежнему выглядела сомнительно, но, в конце концов, что он вообще понимает? Менкен[22]как-то сказал, что никто еще не терял денег, недооценив вкус американской публики. Очень в духе Менкена.

У Брэнди зазвонил телефон. Она достала его из сумочки и открыла со щелчком.

– Да, Арчи.

– Где Джиджи и Моник? – заревел владелец казино.

– Со мной.

– Перерыв окончен! Тащите свои прелестные задницы сюда, на второй.

Брэнди бросила телефон в сумочку. Улыбки исчезли с лиц всех трех.

Они гуськом вышли из кофейни, оставив Валентайна недоумевать, почему современным женщинам нравится, когда с ними обращаются, как с девчонками. Если такое отношение и вызывало досаду, им прекрасно удавалось это скрывать.

– Так вот он какой, наш обвиняемый, – протянул Валентайн, стоя у сверкающего автомата «Фартовые деньги» высотой под два метра. Ручка блестела, как лазерный меч из «Звездных войн».

– Тише ты, – попросил Портер. – У нас клиент.

Женщина в спортивном костюме прыгнула на табурет и начала бросать монеты в прорезь и дергать за ручку. На вид в ней не было ничего примечательного, за исключением правой руки. Той, которой она дергала за ручку. Нечто среднее между ручищей Попая[23]и теннисиста Рода Лейвера.

– Хорошо проводите время? – поинтересовался Портер.

– А вы как думаете, – ответила женщина. – Я уже выиграла чистилку для апельсинов и электрический массажер для стоп.

– Спроси, сколько она проиграла за столом, – шепнул Валентайн на ухо Портеру.

– Может, заткнешься? – процедил Портер сквозь стиснутые зубы.

Даже удачно начавшаяся игра в конце концов обернется проигрышем. Вскоре у женщины кончились монеты, и она ушла. Сев на ее табурет, Портер ткнул пальцем в потолок.

– Видишь это небесное око, вон ту камеру? Раньше она отслеживала один стол блэкджека. Когда поставили автоматы «Фартовые деньги», пришлось все тут переустроить. Теперь камера наблюдает за двумя столами.

Это называлось «двойное дежурство» и в игорном бизнесе осуждалось.

– Дай угадаю, – подхватил Валентайн. – Это как раз те столы, на которых вас обдирал Европеец.

Портер кивнул.

– Откуда-то он узнал, что на этих столах камеры двойного дежурства. Он дожидался, когда на другом столе начнется серьезная баталия, а потом начинал играть. Обдирал нас месяцами, но мы заметили это на пленке всего пару раз.

– Неужели никто не заметил, что выручка упала? – удивился Валентайн.

– Так она и не падала, – ответил Портер. – Акция до того благоприятно повлияла на доходы, что этого убытка вообще не заметили.

Что-то тут не состыковывалось.

– А если выручка не падала, чего же ты нанял Дойла? – спросил Валентайн.

– Все эти перестановки в зале меня раздражали, – признался Портер. – Смотришь на экран и не понимаешь, какой стол показывает камера. Вот я и нанял Дойла, чтобы он стал моими глазами.

– И он заметил Европейца.

– В первый же вечер, – подтвердил Портер.

К автомату пришаркал старичок с ходунками. В покрытой печеночными пятнами руке у него было ведерко, заполненное фартовыми деньгами. Портер помог ему сесть на табурет.

Боги удачи улыбались с небес. В первом же раунде у старичка выпало шесть слонов. Появилась пышногрудая сотрудница казино и вручила ему настольную лампу в стиле шестидесятых.

– Мне всегда такую хотелось! – воскликнул старичок.

В дальнем конце «Синдбада» они нашли пустой кабинет. Портер отмахнулся от официантки.

– Ну и что мне делать?

– Многое, – ответил Валентайн. – Во-первых, признай, что у тебя в казино завелся дятел. Этот дятел сообщил Европейцу, над какими столами есть камеры двойного дежурства.

– Господи, – вздохнул Портер. – И как я сам не додумался?

– Во-вторых, признай, что Европеец еще заявится сюда. Большинство мошенников переключаются на другой город, когда их вычисляют. А Европеец вместо этого убрал Дойла.

– Он думает, мы легкая добыча.

– Точно.

– Ну раз так, мы его прищучим.

«Прищучить» означало арестовать.

– Зачем? – понизил голос Валентайн. – Ты не сможешь доказать, что он убил Дойла. И что он обирал казино. Полиция его отпустит, и Арчи тебя уволит.

– Так что же мне делать?

Валентайн написал на салфетке номер своего мобильного телефона и подвинул ее к Портеру.

– Позвони мне.

– Без полиции?

Валентайн вышел из кабинета и надел пальто. В «Синдбаде» было безлюдно. Он достал из кармана свой «Глок» и положил на стол. Портер тяжело сглотнул.

– Без полиции, – повторил он.

Свободной машиной Арчи оказался «Мерседес SL 600». В нем было больше удобств, чем во многих развивающихся странах. На светофоре, дожидаясь зеленого, Валентайн экспериментировал с многочисленными кнопками на приборной доске.

Он ткнул кнопку на CD-плеере и чуть не оглох от ритмичного рэпа. Текст вещал о надругательствах над женщинами и убийстве полицейских. Он выключил оскорбительную песню. Арчи принадлежал к его поколению – биг-бэнды, Синатра… А это дерьмо было ему не по душе. Валентайн бросил диск в бардачок.

В его номере убрали. На ковре были заметные следы. На телефоне у кровати мигал красный огонек. Он набрал номер голосовой почты. Его ждало два сообщения.

– Салют, пап, – приветствовал его сын. – Мне тут мой бармен звякнул. Большой Тони сегодня утром пришел и всех уволил. Он ведет мои букмекерские дела, и у него там какие-то жуткие цветные ребята собирают ставки. Мне до зарезу нужно достать для него деньги. Позвони мне, а?

Валентайн был поражен наглостью сына. Бар принадлежал ему, Валентайну, и он не собирался платить за него по второму разу. Он стер сообщение Джерри и перешел к следующему.