Четырехлистный клевер - Лана Паркхилл

– Н-нет.

А что еще оставалось делать? Сказать правду? Ну уж нет! Никаких сомнений не было в том, что беременность нужно скрыть.

Потрясение, страх, ярость – только эти чувства испытал Ричард, представив, что может стать отцом. Ничего более. Ничего. Он стоял посреди просторного холла, словно статуя возмездия, и внушал Сузан ужас. Она солгала, не задумываясь.

– Беременна? Я? Это невозможно! – Ей даже удалось иронически хмыкнуть. – Не смеши меня, Ричард. Я уже девять месяцев как принимаю таблетки. Как это я могла забеременеть, скажи мне?

Да-да, девять месяцев. За исключением тех двух дней, когда ты маялась мигренью и забыла принять таблетки, прошептал в ее голове тихий голос.

– И, в конце концов, я не собираюсь сейчас заводить ребенка. Это противоречит моим планам. Мои дела на работе идут настолько хорошо, что я ни в коем случае не хочу прерывать карьеру.

Это даже походило на правду. Это и была правда. И Ричард об этом знал. Сузан мечтала сделать карьеру, и пока ей это удавалось.

– Зачем тогда тебе брошюра?

– Брошюра… – С невозмутимостью, достойной хорошей актрисы, она взяла тоненькую книжечку и повертела в руках. – Это для Люсиль, моей подруги. У нее задержка шесть дней, из-за чего бедняжка страшно паникует. Вот и купила ей сегодня, да забыла отдать. Позвоню сейчас и предупрежу, что принесу завтра. Тебе приготовить кофе?

Целую долгую минуту Ричард молчал, глядя то на нее, то на брошюру. Видимо, каждое слово ее монолога взвешивалось сейчас в его голове. Потом он кивнул, жесткие черты лица разгладились.

– Да, кофе бы не помешал.

От запаха кофе ее, как оказалось, тоже тошнило. Бедняжка приложила массу усилий для того, чтобы донести ароматный напиток из кухни до гостиной. Слава Богу, Ричард ничего не заметил. Тогда он, казалось, успокоился…

Долгий летний день подходил к концу. Глаза Сузан были полны слез, вызванных болью старых воспоминаний. Не таких уж и старых, если вдуматься. И двух лет не прошло.

Она страшно мучилась первые три месяца беременности. Пару недель еще удавалось скрывать симптомы токсикоза, но с каждым днем это становилось все труднее и труднее. Яркий макияж с трудом маскировал нездоровую бледность.

Через некоторое время Сузан обнаружила, что любимая юбка стала тесна, и поняла, что тянуть больше нельзя. Риск того, что Ричард заметит перемены, происходящие в ее теле, и начнет снова задавать вопросы, увеличивался час от часу.

Однако Сузан все-таки попыталась поговорить с ним еще раз. Сославшись на выгодное предложение от агентства, она как бы невзначай заметила, что ее финансовое положение теперь изменится к лучшему, и что… Она осеклась, наткнувшись на ледяной взгляд серых глаз.

– И что, не захочу ли я завести детей? Нет, не захочу. Ничего не изменилось. Только ты и я, больше никого!

Немного ясности никогда не помешает. Сузан вымучила улыбку и сообщила, что лучше и быть не может…

Отчаявшись, она обратилась за помощью к своему другу Оуэну. Его совет и решил все.

– Тебе придется оставить его, Сью, – решительно сказал тот. – И ты знаешь, что у тебя нет другого выхода. Ты уже любишь своего ребенка. И его смерть убьет и тебя тоже.

Это была правда. Сердце матери, даже очень юной и испуганной, всегда принадлежит ребенку. И она одна несет за него ответственность, если никто не хочет ей помочь.

Вот только как быть с тем, что Ричарда она тоже любит, любила и будет любить? Увы, выбирая, чем-то всегда приходится жертвовать. Но сердце от этого болит не меньше.

Машина появилась как раз в тот момент, когда Ричард начал терять терпение. Он сидел в своем автомобиле уже около получаса и порядком притомился. Его удерживало на пыльной автостоянке у магазина лишь сильное желание увидеть Сузан.

Наконец на дороге появился здоровенный джип, за рулем которого сидела темноволосая женщина, видимо подруга Сью. Она затормозила, рассмеялась и открыла дверцу машины. Звуки далеко разносились в теплом летнем воздухе, так что можно было легко услышать, о чем беседуют подруги.

Ричард жадно прислушивался, надеясь услышать смех той, которую столь терпеливо поджидал сегодня. Он так давно не слышал этого серебристого звонкого смеха! Прожил в распроклятом «Медовом полдне» уже больше двух недель, и все это время Сузан разговаривала с ним сквозь зубы. Такой уж у нее характер. Когда уходила из его дома в Дублине, она, кажется, засмеялась в последний раз…

Усилием воли Ричард подавил воспоминания и распахнул дверцу. Его друзей, знавших, какое внимание он обычно уделяет своей великолепной машине, немало удивило бы ее нынешнее состояние: так измазана в грязи, что даже трудно определить марку!

– Я схожу за покупками…

Смеющийся голос Сузан. С ним она теперь так не разговаривает.

– Можно потом выпить где-нибудь по чашечке кофе. Присмотри за Джинни, а молоко и яйца погрузим потом.

Ричард поспешно вылез из машины и направился к джипу, но было уже поздно: Сузан поднималась по ступенькам магазина. Черт побери! Последние дни превратились в сплошной кошмар. Он не мог спокойно спать, нормально работать, еда не лезла в горло. Прошлое мучительной пеленой застилало глаза, и жить в настоящем стало невозможно. И снова опоздание. В любую минуту его могла увидеть подруга Сузан, оставшаяся в машине.

Хотя с другой стороны, может быть, при подруге бывшая возлюбленная немного сдержит свой бешеный ирландский темперамент. По крайней мере, выслушает его. И в итоге всплывет наконец то, что она столь старательно скрывает. Она солгала ему насчет Оуэна, в этом нет сомнения. Но почему? Вот вопрос.

– Пойдем, Джинни, милая…

Из машины показалась весьма странная женщина. Если бы кто-то спросил мнение Ричарда, то он ни за что не выбрал бы такую особу в подруги Сузан.

Это была крепко сложенная женщина лет тридцати, темноволосая и рослая. Одета она была в мешковатые камуфляжные штаны и в майку цвета хаки. На ногах – высокие армейские ботинки. Теперь Ричард понял, почему она приехала на здоровенном джипе. Если честно, то ей больше подошел бы танк.

Самое смешное, что на руках она держала малютку девочку в нежно-голубом костюмчике и в белой панаме. Вдвоем они представляли зрелище презабавное.

– Гмм… – неуверенно произнес Ричард, потом собрался-таки с духом и сказал: – Добрый день.

– Взаимно, – произнесла странная особа, ничуть не удивившись и смерив его изучающим взглядом.

Молодому писателю такие взгляды были хорошо известны. Объездив полмира, везде натыкаясь на пристальное внимание прессы и поклонниц, он классифицировал их по степени назойливости. Незнакомка в камуфляже была отнесена им к третьей степени: узнала и не заинтересовалась.

И слава Богу! Чего только ему не пришлось испытать в жизни от женщин, случайно узнававших его на улице. В большинстве своем все они хотели одного и того же: переспать с ним и после рассказать о столь знаменательном событии приятельницам. И никому не было дела до того, что на свете есть лишь одна женщина, которую он любит. Это прекрасная, гордая и вспыльчивая мисс Сузан О'Брайен. И никто, ни одна женщина, кроме нее, не могла заполнить пустоту в его душе.