На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин

Рун тотчас качнулся к Галу. Рего больше не сомневался в решимости младшего брата действовать. Выход был найден!

Рего опустил палицу, ткнул ею в землю, предупреждая предков о том, что племя шлет к ним еще одного ланна, и шагнул к копью. Но Рун опередил его. Прорвав кольцо ланнов, он схватил копье Гала, а свое собственное бросил ему. Гал понял Руна, поймал копье на лету. Они обменялись копьями, Рего уже не мог сломать копье! Рун прыгнул к Галу, стал рядом с ним. Оба юноши подняли вверх копья. Этот старый обычай многие ланны уже начали забывать…

Из десятков глоток вырвались крики удивления, недовольства и радости: Гал, а значит, и Риа были спасены!

Решившись спасти их, Рун рисковал жизнью. Отважиться на такой поступок мог только тот, кто пользуется авторитетом у сородичей, кого нельзя было обвинить в пороках, к которым ланны не имели снисхождения.

Поменявшись с Галом копьем, Рун сам предстал перед судом племени. Но никто ни в чем не мог упрекнуть его. Молчал даже Баок, нетерпеливо ожидавший казни Гала. Рун был достойным братом Рего. Он ручался за Гала, племя признало его поручительство, и теперь, согласно обычаю, Гала нельзя было убить. Но Рун не помог бы Галу и Риа, если бы не заслуживал доверия ланнов, а только погиб бы вместе с ними за то, что пытался спасти их…

Ланны были отходчивы. Возбуждение, вызванное судом над Галом и самоотверженным поступком Руна, сменилось у них радостью, что мужчины возвратились домой. Охотники тоже радовались возвращению в родное становище. Это были мускулистые широкоплечие воины с обветренными лицами, с гривами всклокоченных волос, многие — с бородами. Ростом и сложением среди них выделялись Рего, Урбу и Сухой Лу, прозванный так за то, что был худощав и почти не потел.

Окруженные женщинами и детьми, охотники направились к пещере. Скоро на площадке весело запылает костер, запахнет жареным мясом. Его хватит всем — теперь ланнам несколько дней не надо будет заботиться о пище, а жир куланов вернет силы ослабевшим и больным.

Мужчины вернулись — ланны опять говорили и смеялись во весь голос. Когда мужчины дома, нет места беспокойству и страху!

О Гале все будто забыли. Только Нга с прежним интересом поглядывала на него. Странные желания зародились в ее душе. Нга хотелось и остаться наедине с юношей, и задать ему трепку, проучить его, как мальчишку, — за то, что дружил с Риа. В Нга крепла темная страсть к Галу и такая же ненависть к нему.

Рун, бесстрашно спасший Гала от смерти, а Риа — от позора, хотел было дождаться девушку, увидеть у нее на лице радость, но передумал, присоединился к охотникам. В том, что один ланн спас от смерти другого, не было ничего особенного. Ланны постоянно рисковали собой, чтобы спасти сородича и соплеменника: иначе они не могли бы победить ни зверя, ни врага-человека. Но Рего-вождь не удержался от особой похвалы младшему брату: Рун спас не только Гала и Риа — он отвел от племени беду, отстоял закон. Рего положил руку на плечо Руна — это была высшая из почестей, известных ланнам, ее ценили не меньше, чем женскую любовь. Рего свидетельствовал: поступок Руна достоин настоящего воина. А Урбу теперь с любопытством посматривал на Руна: и этот в недалеком будущем наверняка станет его соперником в борьбе за власть. Из молодых ланнов, сторонников Урбу, вряд ли кто устоит против него. Сыновья, близнецы Ижи и Вагх, еще малы, чтобы носить боевые палицы, Баок хитер, но труслив, а Гал и Рун уже сейчас могли помериться силой с воинами…

Убедившись, что ланны забыли о нем, Гал позвал Риа.

— Пойдем! Мы с Руном поменялись копьями!

Девушка сначала неуверенно, а потом решительнее шагнула вниз. Закон снова охранял их.

* * *

Они присоединились к соплеменникам. Гал прихрамывал, он слегка опирался на копье.

Перед пещерой мужчин встретили остальные женщины и дети. С новой силой вспыхнула радость, хотя в нее вплелся женский плач: с охоты не вернулся один воин Урбу.

Ланны не очень-то предавались печали, потеряв соплеменника. Смерть слишком часто посещала их. Да и какой смысл в чрезмерной печали? Живые — живут, и те, которые переселились в черные туманы, тоже живут — в черных туманах. Все живущие когда-нибудь отправятся туда и там снова встретятся с теми, кто ушел раньше.

Женщины занялись костром, мужчины принялись освежевывать добычу. Она была достаточна для того, чтобы ланны несколько дней жили без забот. Потом мужчины опять уйдут на охоту. Весной и летом ланны не делали запасов мяса: в жару только соль могла уберечь его от порчи, но соль — продукт особенный, соль экономили. Проще было добыть нового зверя, чем хранить готовую добычу, да еще расходовать на это соль. Зато с наступлением холодов мясо заготавливали впрок, на всю зиму. Случалось, загонная охота давала ланнам такую богатую добычу, что до весны они съедали лишь часть ее. Остальное — десятки, а то и сотни убитых животных — весной становилось пищей стервятников. Ланны не очень-то разумно вели свои охотничьи дела. Даже Рего не всегда удавалось унять их безудержные охотничьи страсти, хотя его усилия и не пропадали даром: загонные охоты были редки…

Увидев Гала, Луху принялась готовить лекарства. Она ни о чем не спрашивала у него, и ее лицо оставалось безучастным к нему. Долгая, полная опасностей и несчастий жизнь научила ее глубоко прятать свои чувства. Но глаза Луху смеялись от радости, что он жив и что раны у него пустяковые по сравнению с теми, какие ей нередко приходилось лечить.

Она промыла их соком алу, потом прикрыла листьями ру, а поверх них закрепила полоски мягкой кожи. От таких повязок раны и ссадины исчезли с тела без следа.

Около Луху, когда она перевязывала Гала, находился Тощий Лок. Он, казалось, состоял из кожи и костей и был наполовину мертв. Только глаза у него жили нормальной жизнью. Их интересовало все, что делалось вокруг, они с любопытством смотрели на Гала, внимательно следили за каждым действием Луху.

Кроме нее, с Локом никто не разговаривал и не прикасался к нему, потому что дух болезни, поселившийся в Локе, мог перекинуться от него к другим ланнам. Луху же была стара, и духи, поразившие Лока, не желали перейти в ее тело. Да и она умела ладить с ними, хотя у нее давно не было амулета анга.

— Гал будет великим воином, как его отец, — проговорила старуха, заканчивая