С чужого на свой и обратно. Записки переводчицы английской полиции - Светлана Саврасова

Надеваю ролики и мчусь вперед.

8. И вот я мчусь на роликах вдоль берега Ла-Манша, называемого здесь Каналом.

Какое изумительное ощущение! Смейтесь, но хорошей матери воздается! Потому что ролики появились в моей жизни после того, как сын раскритиковал мой подарок на его десятилетие. Я купила ему роликовые коньки, а он заныл: «Мама, я не умею, у меня не получается, не хочу я, мне стыдно, не буду я на них кататься».

Сейчас-то я уже понимаю: мне просто не пришло в голову, что катание на роликах – это самостоятельное занятие, в какой-то степени даже требующее одиночества, а маленький мальчик нуждается в обществе и восхищении ровесников. В то время школьные приятели сына, жившие в самых разных частях Варшавы, были еще слишком малы для самостоятельных путешествий по городу, поэтому бывали у нас довольно редко. А в нашем дворе был только глупый – потому что еще маленький – Ясь. Он насчитывал себе пять лет. На самом деле ему было шесть, но до шести считать он не умел. Ясь изо всех сил старался подружиться с моим сыном.

– Знаешь, а у меня тоже нет братьев… У меня хорошая квартира. Я умею говорить «дурак» и «жопа». У меня нет ни кошечки, ни конструктора «Лего». Хочешь, мы будем как братья?

– Хочу. Но сначала я должен тебя о чем-то спросить, а то мы не подружимся.

– Спрашивай! А дашь в «Лего» поиграть, если я угадаю? А если не угадаю?…

– Дам. А скажи, Ясь, что ты думаешь о русских?

– Ублюдки!

– Все?

– Все! Но я, правда, ни одного не знаю.

– Одного ты знаешь.

– А откуда?

– Из нашего дома.

– Из нашего дома? А кто это?

– Я.

– Ха-ха-ха! Ну конечно! Никакой ты не русский! Ты американец, потому что у тебя папа англичанин!

– Да это к делу не относится. Он мне не настоящий отец.

– Как это?

– Ну, он приемный. Я его к себе взял, потому что он в маму влюбился. Ему без моей помощи никак.

– Ага. Ну, пойдем играть в конструктор. Я маме не скажу.

– А какое маме дело до конструктора?..

– Я про свою маму. Не буду ей говорить, что с русским подружился, а то она у меня дерется. А твоя?

– Иногда шлепает. Бывает, правда, сердитая и чуть что злится. Но это редко.

– Ага. Ясно. Вот тебе вопрос: где труба от этой машины?

– Здесь. У нее должно быть два сопла, потому что это космический шаттл.

– Не надо тут тогда никакой сопли, раз нет у нас другой.

Желая спасти сына от одиночества, я однажды отправилась с ним в парк Мокотовские поля, чтобы похвалить его первые успехи в катании на роликах. Увы, все он делал как-то не так, неловко и неуклюже. Я тосковала и мерзла, а в результате натужных похвал вечером у меня поднялась температура. Со мной всегда так. Раздражает чужая неискренность, а уж собственная полностью выбивает из колеи. Такое вот устройство. И бесполезно убеждать себя, что делаю это из добрых побуждений. Один вред мне от этого выходит.

Не могла толком похвалить сына, потому что не знала, как помочь в его неуклюжих стараниях. Не было другого выхода – пришлось купить и себе ролики… Очень красивые, гранатово-желтые немецкие коньки марки «Рочес». Можно сказать, «Мерседесы» среди роликов. «Почти за сто фунтов?! – услышала я от своего английского богатого жениха. – Я б себе такой экстравагантной покупки в жизни не позволил». Ну, раз уж я работаю и зарабатываю, являюсь ни от кого не зависящей матерью-одиночкой, и все нормально складывается, хватает мне от получки до получки, то можно, не задумываясь, наплевать на такие отзывы… Хм… Может, и нужно было задуматься. Но когда я влюблена, то не в состоянии.

А потом из хромого на обе ноги неумехи мой сын превратился в чемпиона! Доктора роликовых наук! После того как я грохнулась обеими руками и правым коленом об асфальт у входа в бар «Лолек» на глазах всего мокотовского бомонда, я стала прислушиваться к каждому слову своего Единственного и Любимого Ролико-Сына. И с максимальным вниманием всматриваться в каждое его движение, как будто в святой и чудотворный образ. И благодарила про себя за каждую оставшуюся целой кость, а сын читал мне лекцию, когда я лежала в кустах после очередного кульбита.

– Мама, ты должна равномерно распределять тяжесть тела между обеими ногами, а то ты слишком налегаешь на левую. Центр тяжести остается сзади… Согни ноги в коленях, но не отклячивай так попу. Эта собачка еще маленькая и лает не со злости, а из любопытства.

– Мама, если дольше ехать на одной ноге, то скорость будет больше.

– Мама, почему ты каждой ногой отталкиваешься не прямо, а в сторону, будто вальс танцуешь? Чтобы вперед ехать, нужно прямо.

– Мама, начинай перепрыгивать через препятствия. Как зачем? Чтобы научиться прыгать. Это не барьер, а только палочка. Ты об нее не споткнешься!

– Мама, смотри, я так воткнул ветку, чтобы она тень отбрасывала поперек нашей дорожки. Через тень-то ты можешь перепрыгнуть, правда? За нее ведь не зацепишься. Давай, мама, не бойся! Прыгай!

И я прыгала…

Следующей весной вытащила свои «Рочесы» из-под кровати и сказала сыну, что, наверное, ему уже надо купить новые.

– Мама, я уже в это не играю.

– А во что?

– Ну там…

– Что там?

– Ну, мы монеты подкладываем под трамваи… Камешки кидаем в форточку – такая пекарня есть, на углу еврейского кладбища…

– Для чего, сынок?

– Ну, так, чтобы с ребятами…

В конце концов, он сам поехал во Дворец культуры и записался там в кружок «Юный конструктор» вместе с приятелями, а на лето я увезла его в лагерь для обучения верховой езде.

А я до сих пор катаюсь на тех самых роликах. И каждый год устраиваю себе пару дней прыжков – в память о прошлом. Первые два-три раза прыгаю через тень от ветки, а уж как наберу форму – через соломинки и ивовые прутики! Такая вот материнская сентиментальность.

9. И вот я мчусь на роликах в день Большой Болтухи в поисках первой жертвы. Я в раю для роллеров – передо мною открывается широкая дуга The Esplanade, то бишь Канальной набережной.

Две с половиной мили или сколько-то там километров фантастической асфальтовой трассы, слева от которой желтый песчаный пляж, а справа шоссе, за которым виден старинный, пряничный на вид город Веймут. Я люблю это место. Мир-дружба-жвачка! Чудо-прелесть-красота!

Ап! Держать равновесие! Что?.. Что-то ко мне обратилось с речью. Это не та куча мусора на автобусной остановке?

В другой день я бы этого не услышала. Но сегодня я могу разговаривать с любым говорящим существом или предметом. Торможу, смотрю на столб, на который опирается козырек павильона этой остановки. Это прелестный викторианский павильон – края козырька все в кружевах литого чугуна и украшены богатым орнаментом, ребристые столбики смотрятся как настоящие колонны. Прямо праздник для глаз, святыня приятного ожидания. Например, этого мерзкого автобуса № 51, который появляется, как Летучий Голландец – каждый видит его в течение доли секунды, но никому не удается на него сесть, поэтому приходится брать такси, чтобы добраться до этого проклятого полуострова Портленд! Летом юные мадонны будут в этой святыне кормить грудью своих пухлых ангелочков, чудом спустившихся с небес на нашу набережную; тучные бабки будут усердно пихать чипсы в уже немного разжиревших внуков, которым вместо этого хотелось бы яростно крутить педали своих велосипедиков. Кого это волнует?..