Провокатор - Д. Н. Замполит

тогда объявил Шухову, что мной еще два года назад была подана заявка на патент и что производством должна заниматься немецкая фирма Франца Кульмана во Вильгельмсхафене, но пока суть да дело, чего бы нам самим не сделать себе такой на пробу? Принцип простейший, пантограф да угломерная головка, к которой прикреплены две взаимно перпендикулярные линейки… Шухов въехал сразу, несмотря на мой кривенький эскиз, в котором я попервоначалу забыл о противовесе, но через пару дней мы доработали чертежи и отдали их в работу. А уже через неделю с завода сообщили, что было бы невредно посмотреть на то, что получается, и подправить, если будет нужно.

Дорога вела от заставы на юг, где-то справа была Москва-река, где-то слева, судя по сильному запаху, городские бойни. Шел я там, где в мое время был самый что ни на есть «центр города», а сейчас здесь местный МКАД, Камер-Коллежский вал. Впрочем, «московские» домики с дощатыми заборами ничем не отличались от таких же патриархальных, но уже «замкадовских» строений. И там, и там заснеженные овражки, крики петухов и домашней скотины. Большая деревня, вот точно – такие же домишки стояли по всей Москве, правда, в пределах бульваров их оставалось все меньше, да и живности в них держали разве что собак и кошек.

Ориентировался я все больше по направлению – если в центре уцелевшие до XXI века здания попадались чаще, то в этих краях почти ничего знакомого еще не построили, да и табличками с названиями улиц власти не злоупотребляли.

Ворота Крутицких казарм были распахнуты, за ними на плацу строились кавалеристы, вернее, жандармы – уж больно характерные султаны торчали над полицейскими шапками. В холодном воздухе были слышны неразборчивые команды, топали копыта, всхрапывали кони, лязгали ножны о пряжки сбруи и над людьми и лошадьми поднимался пар.

Симоновский вал, припорошенный свежим снегом, вел меня дальше, но, малость не доходя до обнесенных валами пороховых складов, у ворот кирпичного, что ли, завода нарастала толпа в три-четыре сотни человек, заметил я и десятка полтора городовых в отдалении. По мере приближения стало видно и слышно рабочего в коротком пальто или бушлате, стоявшего на бочке среди таких же явных работяг, работниц и вездесущих пацанов.

– Глядите, что делается, люди! С лета сверхурочными замучали! Вздохнуть некогда! Вроде дают копейку заработать, да с того заработка и помереть недолго! Шутка ли, по шестнадцать часов в заводе! – при каждом слове изо рта вылетали облачка пара.

Толпа колыхалась, слушала и негромко гудела.

– А кто на сверхурочных горбатится не хочет, тем штрафы на блюдечке, на-ко вот, чтоб не артачился! – покрасневший от холода кулак поддерживал взмахами каждую фразу.

– Верно! Верно! – раздались в разных местах голоса, но тут из здания рядом с воротами вышла группа почище – видимо, дирекция да мастера. Толпа тревожно загомонила и качнулась навстречу.

– Чего вам еще надо, православные? Работа есть, крыша над головой есть, не голодаете, – громко начал откормленный бородач в шубе и бобровой шапке.

– Ага, гнилье из заводской лавки жрем, хуже скотины! – выпалили из толпы.

– И праздничных дней лишают! – подхватил оратор с бочки. – Жадность давит, что люди Рождество да Святки гуляют, срезать придумали! По шестнадцать часов ломаешься, дак еще это! Без отдыха даже лошади дохнут, а мы люди!

– А штрафы? Заболел – штраф! Не был в церкви – штраф! Закурил в обед – штраф! Не нравишься мастеру – штраф за поведение! Громко заговорил в рабочей казарме – штраф за тишину! Что мастеру в голову взбредет, за то и штрафуют!

– Дак для того вам жилье и построили, чтобы не песни орать, а отдохнуть было где! – снова попытался перебить бородач.

– Ага, построили, да из жалованья за него три шкуры дерете!

– А больницу для вас строят? – гнул свое откормленный.

– Ууу, сука! – раздался из толпы злой голос. – То-то, что больница! На прошлой неделе троих искалечило! А за месяц еще пятерых! Этот год семерых похоронили! Больница, тьфу! Раньше в гроб загоните! – и голос матерно выругался.

– А не нравится – пойди поищи, где лучше!

– Да пошел ты сам! – рабочие двинулись вперед и вынесли бородача на тумаках.

Тот с мастерами поспешил ретироваться в сторону заводоуправления, обронив шапку, которую сразу же затоптали. Толпа проводила их свистом, а мальчишки крепкими снежками. Стоило только первому белому пятну вспухнуть на спине бородача, как толпа заулюлюкала, еще несколько снежков и ледышек попали в подручных, сбив с одного из них картуз, а потом кто-то угодил в окно, расколотив его вдребезги. Люди буквально взревели, и в сторону захлопнувшейся за бородачом с присными двери полетело уже все, что попалось под руку.

Минута – и ни одного целого стекла.

– Стачка! – прокричал, надсаживаясь, тот самый работяга в бушлатике.

– Стачка! Стачка! – ответил ему десяток голосов с разных сторон. – Надо выборных! Наказ составить, чего от хозяев требуем!

– Точно! Филька, пиши!

Требования были понятные и простые – не лишать праздников, не принуждать к сверхурочным, не давить штрафами, исправить опасное оборудование, жалованье выдавать деньгами и вовремя, расценки не снижать… Кто-то заикнулся о школе для заводских, на него шикнули, не до школы сейчас. Также не прошли столовая и читальня, а вот предложение использовать штрафы только на пособия больным было встречено одобрительно.

Я попытался протиснуться поближе, чтобы лучше слышать, но меня ловко оттерли в сторону трое рабочих, один, по виду вожак, боднул меня тяжелым взглядом:

– А кто будешь, господин хороший? Филер?

– Инженер Скамов, с котельного завода Бари.

– А ну побожись!

– Вот те крест! – пришлось перекреститься. Бари – это была хорошая рекомендация, на его заводе в отличие от соседей-капиталистов рабочих не донимали штрафами и платили побольше.

– Ба-ари, – завистливо протянул один из троицы, крепкий коротышка со здоровенными кулачищами. – У Бари хорошо, в обед щи да каша от завода, да чай с хлебом от пуза весь день.

– И фершал свой, и работа десять часов всего, – поддакнул третий, высокий и тощий мужик, вот ей-богу, у него должна быть кличка «Жердь».

– А здесь что трешься? – продолжил расспросы первый.

– Послушать хочу, да может и подска…

– Жандармы!!! – наш разговор перебил истошный вопль.

Со стороны Крутицких казарм рысцой подходила полусотня. Надо полагать, хозяева заранее известили полицию и власти, а те позаботились подтянуть не только городовых, но и кавалерию.

– Р-р-разойдись! – заорали воспрявшие городовые. – Разойдись! По домам!

И двинулись редкой цепью на рабочих, оттесняя их от заводской конторы. Оттуда немедля за спину полицейским порскнули мастера, а следом и дородный бородач, в каком-то картузе вместо затоптанной шапки. И вот