Милые обманщицы. Идеальные - Сара Шепард

– Кого?

– Эстер Прин. Это главная героиня «Алой буквы» – мы сейчас это проходим по литературе. Короче, по сюжету женщина изменяет мужу, и весь город отворачивается от нее. Я думаю, что Роузвуду следует примерно наказать Мередит. Роузвуду нужен свой эшафот, чтобы она познала унижение.

– Может, подойдет позорный столб на ярмарочной площади? – предложил Шон, притормаживая, чтобы пропустить велосипедиста. – Знаешь эту деревянную штуковину с дырками, в которые можно просунуть голову и руки? Тебя запирают внутри, и ты там болтаешься. Мы раньше всегда там фотографировались.

– Супер! – чуть ли не прокричала Ария. – И Мередит заслуживает клейма на лбу «воровка чужого мужа». Просто вышить красную букву «А» на ее одежде – это слишком мягкое наказание.

Шон рассмеялся.

– Похоже, ты всерьез прониклась «Алой буквой».

– Не знаю. Я успела прочитать всего лишь восемь страниц. – Ария притихла, ухватившись за пришедшую в голову идею. – Постой-ка. Высади меня в Холлисе.

Шон искоса взглянул на нее.

– Ты собираешься встретиться с ним?

– Не совсем. – На ее лице заиграла дьявольская улыбка.

– Поняяятно… – Шон свернул в городской квартал Холлис. За окном мелькали дома из кирпича и камня, старинные бронзовые статуи основателей местного колледжа, тянулись вереницы хиппующих студентов на велосипедах. Казалось, в Холлисе царила вечная осень – каскады красочных листьев смотрелись здесь особенно эффектно. Шон заехал на кратковременную парковку на территории кампуса и обеспокоенно взглянул на Арию. – Ты ведь не сделаешь ничего противозаконного?

– Не-а. – Ария быстро поцеловала его. – Не жди меня. Отсюда я могу дойти до дома пешком.

Расправив плечи, она зашла в главный вход здания факультета искусств. Перед глазами стояли строчки сообщения от отца. Я буду на кампусе ждать Мередит после занятий. Мередит сама сказала Арии, что преподает в студии изобразительного искусства в Холлисе. Она проскользнула мимо охранника, которому надлежало проверять удостоверения личности, но вместо этого он смотрел футбольный матч, уткнувшись в экран портативного телевизора. Нервы у нее были напряжены до предела и кололи, словно оголенные провода.

Ария помнила, что в здании есть только три студийных кабинета, достаточно просторных для занятий живописью – она много лет посещала субботнюю художественную школу Холлиса. Сегодня был занят только один класс, и Ария знала, что он-то ей и нужен. Она шумно ворвалась в двери, и ее чуть не сбили с ног запахи скипидара и нестиранной одежды. Двенадцать студентов, сидевшие кружком перед мольбертами, разом повернули головы и уставились на нее. Единственный, кто не шелохнулся, так это морщинистый, лысый, полностью обнаженный натурщик в центре круга. Выпятив вперед хилую грудь, руки в боки, он даже глазом не повел. Ария мысленно поставила ему высший балл за мастерство.

Она отыскала взглядом Мередит, которая сидела, взгромоздившись на стол, у дальнего окна. Все те же длинные, роскошные каштановые волосы. Розовая паутинка татуировки на запястье. Мередит выглядела сильной и уверенной в себе, и на ее щеках играл здоровый румянец, что еще больше взбесило Арию.

– Ария? – Голос Мередит эхом пронесся по холодной пещере класса. – Вот это сюрприз.

Ария огляделась по сторонам. Перед каждым студентом лежали кисти и краски. Она подошла к первому попавшемуся, схватила большую веерную кисть, окунула ее в лужицу алой краски и решительно зашагала в сторону Мередит, оставляя за собой дорожку капель, стекающих с кисти. Прежде чем кто-либо успел ее остановить, Ария нарисовала крупную неряшливую букву «А» на левой стороне груди изящного хлопкового сарафана Мередит.

– Теперь все будут знать, что ты сделала, – прорычала Ария.

Не давая Мередит опомниться, она развернулась и стремительно вышла из класса. Когда она снова оказалась на зеленой лужайке Холлиса, ее охватил счастливый, безумный смех. Пусть это было не выжженное на лбу клеймо воровки чужих мужей, но все-таки метка. Вот тебе, Мередит. Получи по заслугам.

В понедельник на тренировке по хоккею с мячом Спенсер вырвалась вперед, обогнав подруг по команде во время пробежки вокруг поля. День выдался не по сезону теплым, и девушки еле двигались. Кирстен Каллен отчаянно работала руками, пытаясь не отстать.

– Я слышала про «Золотую орхидею», – задыхаясь, выпалила она, поправляя белокурый хвост. – Это потрясающе.

– Спасибо. – Спенсер опустила голову. Удивительно, как быстро разнесся слух по роузвудской школе – ведь мама сообщила эту новость всего шесть часов назад. И с тех пор уже человек десять подошли к Спенсер с разговорами.

– Я слышала, Джон Майер[20]выиграл «Золотую орхидею», когда учился в старшей школе, – продолжала Кирстен. – Кажется, за эссе по теории музыки.

– Да ты что? – Спенсер была почти уверена, что Джон Майер не получал «Золотой орхидеи» – она знала всех лауреатов за последние пятнадцать лет.

– Держу пари, ты справишься, – сказала Кирстен. – И тогда тебя покажут по телевизору! Можно, я пойду с тобой на твой дебют в «Тудей шоу»[21]?

Спенсер пожала плечами.

– В этом конкурсе жесточайшая конкуренция.

– Заткнись. – Кирстен хлопнула ее по плечу. – Вечно ты скромничаешь.

Спенсер стиснула зубы. Как она ни старалась остудить накал страстей вокруг «Золотой орхидеи», все как один твердили: Ты обязательно победишь. Готовься к крупным планам! – и это сводило ее с ума. Сегодня она – на нервной почве – так часто перекладывала и сортировала деньги в своем кошельке, что одна из двадцатидолларовых купюр не выдержала и порвалась.

Раздался свисток, и тренер Маккриди дала команду: «Кроссовер!»[22]. Девушки мигом повернулись и побежали боком. Со стороны они выглядели как участники соревнований по выездке на Девонском конноспортивном празднике[23].

– Ты слышала о роузвудском маньяке? – спросила Кирстен, слегка задыхаясь – кроссовер сложнее, чем кажется. – Вчера вечером во всех новостях только об этом и говорили.