Стражи леса - Грэхем МакНилл

class="p1">— Одно движение, дядя, и я проткну тебе глотку! — крикнул Кьярно.

— Не дури, мальчишка, даже ты не настолько глуп, чтобы сделать это, — спокойно произнес Кайрбр.

Дядя и племянник с вызовом смотрели друг другу в глаза, и Морвхен видела, как они похожи. Но если суровое лицо Гончей Зимы носило следы прожитых лет и сражений, то на лице племянника читались лишь ярость и юношеская обида.

— Прекратите! — крикнула Морвхен, и в ее голосе послышались властные нотки, свидетельствующие о ее происхождении. — Не надо крови! Кайрбр, проводи меня в Коэт-Мару, я хочу вернуться к отцу.

— Как пожелаете, госпожа, — ответил старый воин, отворачиваясь от племянника.

Когда Кайрбр отъехал подальше, Кьярно опустил лук. Гневный огонь в его глазах погас, лицо стало печальным. Морвхен очень хотелось подойти к нему и утешить, но она знала, что Кайрбр ни за что этого не позволит. Конечно, Гончая Зимы воспитывал ее с самого детства, и все же он прежде всего воин, который состоит на службе у ее отца.

Кайрбр и Морвхен уже выезжали на лесную дорогу, ведущую в Коэт-Мару, когда старик обернулся и крикнул племяннику:

— Тебе тоже нужно ехать в Коэт-Мару, парень! Правитель Олдельд хочет с тобой поговорить.

— Да? — отозвался Кьярно. — Это еще зачем?

— Не глупи, парень, — крикнул Кайрбр, заметив в глазах племянника вызов. — Не советую тебе ослушаться приказа. Отправляйся в дом своего господина. Сейчас же.

— А если я не поеду?

— Тогда я сам притащу тебя на веревке, — ответил Кайрбр.

Кьярно вскочил в седло.

— Когда-нибудь, — сказал он дяде, — ты выведешь меня из терпения, старик.

Гончая Зимы не ответил, но Морвхен заметила досаду в его глазах, когда Кьярно, вцепившись в гриву своего коня, гикнул и скрылся во тьме лесной чащи.

Их окутал теплый полумрак леса. Вокруг, словно бабочки, порхали блуждающие огоньки, освещая им путь. С запада дул тихий ветер, принося с собой ароматы трав и звуки жизни, и Морвхен чувствовала, как, словно в такт лесной жизни, бьется ее собственное сердце.

Когда лесная дорога закончилась и впереди показалось селение Коэт-Мара, Морвхен, заметив выражение спокойной самоуверенности на мрачном лице Кайрбра, почему-то рассердилась.

— Почему ты обращаешься с ним так сурово? — спросила она. — Ему и так пришлось много пережить.

— Знаю, — ответил Кайрбр. — Зверолюди убили его семью прямо у меня на глазах, вы не забыли? Но этот мальчик сам губит себя, госпожа.

— Ты его ненавидишь? — спросила Морвхен.

— Ненавижу? — удивленно переспросил Кайрбр. — Конечно нет. Он мой родственник, и я его люблю, но в нем есть какая-то бестолковость, которой я не понимаю.

— А ты когда-нибудь пытался его понять?

— Пытался, но все наши беседы обычно заканчиваются ссорой — в каждом моем слове он видит оскорбление. Я не понимаю своего племянника. Наверное, я уже слишком стар, а меняться мне поздно.

Заметив, как погрустнело лицо старика, Морвхен подъехала к нему ближе и взяла его за руку:

— У него честное и верное сердце, Гончая Зимы, поверь мне.

— Знаю, — печально ответил старик. — Я вижу в нем мужество и даже частицу величия, из него получился бы великолепный воин. Однако он слишком похож на своего отца; боюсь, что это его и погубит, и не только его.

— Брось, Кайрбр, ты преувеличиваешь.

— Вы так думаете? А как насчет кражи лошадей клана Лайту, да еще прямо с пастбища? Знаете, во что это может обойтись вашему отцу? Морвхен, я не хочу, чтобы этот парень втягивал вас в свои дела.

— Кьярно отпустил лошадей Лайту сразу после того, как увел, — возразила Морвхен. — А сделал он это просто потому, что хотел проверить, получится у него или нет.

— Дело не в этом, — сказал Кайрбр. — Валас Лайту не из тех, кто забывает оскорбление, нанесенное его клану. Он будет мстить.

Морвхен кивнула, вспомнив свою последнюю встречу с Валасом Лайту и его гнусными сыновьями: это было шестьдесят лет назад, на Королевской Поляне, где собрались все кланы. Валас не понравился ей с первого взгляда, и вряд ли он изменился с того времени.

— Валас — это змея, — сказала Морвхен.

— Да, — согласился Кайрбр, — и очень могущественная, так что лучше вам не отказываться от моей защиты. Лес — опасное место, особенно в это время года, и, если с вами что-нибудь случится, правитель Олдельд отнимет у меня жизнь. И у Кьярно. Вам это известно, а вы ему потакаете.

— Я не ребенок, Кайрбр, — сказала Морвхен. — Ты научил меня стрелять из лука и сражаться. Я сумею о себе позаботиться.

Кайрбр засмеялся:

— Не сомневаюсь, но я поклялся защищать род Эадаойн и наш Атель Лорен, и своей клятвы Гончая Зимы не нарушит.

Морвхен кивнула, довольная, что у нее есть такой верный защитник; дальше они ехали молча, пробираясь по тайным тропам, известным лишь Вечной Страже; наконец они выехали на залитую солнцем равнину, где раскинулось поселение эльфов под названием Коэт-Мара. Красота этого места всегда приводила Морвхен в восторг; вот и сейчас, увидев родные места, она сказала:

— Вот мы и дома…

Свет золотой, словно мед…

«Нежные голоса, словно поют прекрасные девы.

Ощущение мягкого покачивания, словно ты плывешь во сне».

Леофрик чувствовал, как в его душе воцаряется мир и покой. Руки и ноги вновь стали легкими и послушными, раны на теле были перевязаны. Не открывая глаз, он улыбнулся и прислушался: откуда-то издалека доносились мелодичные голоса, кто-то что-то говорил, но он ничего не понимал, сколько ни вслушивался.

Перед глазами мелькнул свет. Леофрик услышал тоненький резкий смешок, и ему показалось, что это смеются огоньки, пляшущие возле его лица.

Леофрик сквозь сон приоткрыл глаза: перед ним в воздухе висели три неясных зеленых пятна со смеющимися личиками и прозрачными крылышками за спиной. Голоса зазвучали громче, и он проснулся. Слов он не понимал, но поразился дивной красоте их звучания.

Едва Леофрик открыл глаза, как зеленые огоньки, испуганно пискнув, мгновенно исчезли.

Над ним покачивались густые ветви деревьев, образуя зеленый шатер, сквозь который виднелось бледно-голубое небо. Леофрик рывком приподнялся на локтях; голова все еще кружилась и болела, как после хорошего пира. Он лежал на ложе из золотых листьев, которое ему устроили в корнях огромного дуба. Его укрыли тонким шелковым покрывалом и, судя по тому, что он ощущал его нежное прикосновение всем телом, раздели догола.

Ветви деревьев опускались почти до земли, скрывая его от посторонних глаз — но только не от зеленых огоньков, которые уже вернулись и вновь кружили на месте и плясали над его головой. Издалека доносилась веселая музыка, и эта мелодия показалась ему и приятной, и в то