Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

«Встреча с осьминогом похожа на встречу с разумным инопланетянином», – пишет Питер Годфри-Смит, дайвер и профессор философии Центра аспирантуры университета города Нью-Йорка. Это самое подходящее описание для существа с восемью мозгами, тремя сердцами и голубой кровью (не следует забывать, что у этой суперпиявки имеется тридцать два сегмента мозга, два репродуктивных органа и девять пар яичек). Это животное, которое может пользоваться инструментами, разрабатывать сложную стратегию и, возможно, даже изменять информацию, закодированную в его собственных генах.

Даже если мы никогда лично не столкнемся с конкретным животным, знание о его существовании во Вселенной трогает нас, изменяет и заставляет ощутить трепет. В 2017 году в новостях широко обсуждалось сообщение о том, что ученые обнаружили гренландскую акулу в возрасте 512 лет – а это означает, что акула должна была родиться в 1505 году. Позже эта история была опровергнута Минди Вайсбергер, пишущей для Live Science, которая сказала: «Придержите коней, в отчете исследования утверждалось, что акулы потенциально могут дожить до 512 лет. Самыми старшими из обследованных были особи возрастом 335 и 392 года».

– И в любом случае, – добавила Вайсбергер, – как бы долго они ни жили, гренландские акулы даже близко не дотягивают до долголетия гидры – вида пресноводных полипов, скромных беспозвоночных, которые регенерируют свои собственные клетки и могут жить практически вечно[8].

Но не будем ограничиваться отдельными животными. Взаимосвязь всего живого – пока оно живо – порождает ощущение вечности, что само по себе является измененным состоянием. В 2018 году исследователи обнаружили обширный комплекс из двухсот миллионов конических термитных курганов, занимающий территорию, равную примерно площади Великобритании. Возраст их составляет около четырех тысяч лет. Насекомые за тысячелетия перекопали почву, количество которой эквивалентно четырем тысячам великих пирамид Гизы, – это скрыто от горизонтального обзора растительностью, но можно увидеть с помощью Google Earth.

В своем эссе 1937 года «Под водой» Рэйчел Карсон описывает жизнь «известнякового ила» в воде на глубине от ста до полутораста морских саженей[9], который «покрывает почти треть океанского дна». «Здесь, – пишет она, – мы видим голодные стаи планктонных животных, растущих и размножающихся на изобильной растительности и становящихся добычей косяков рыб. В конце концов все они вновь растворяются, распадаясь на составные элементы, когда этого требуют неумолимые законы моря. Отдельные элементы теряются из вида, чтобы снова и снова включиться в различные воплощения – своего рода материальное бессмертие».

Общаясь с отдельными животными и растениями, мы ощущаем прикосновение к более широкой паутине жизни, даже когда это кажется зловещим или карикатурным. В книге «Море Кортеса: бортовой журнал» Джон Стейнбек пишет: «Океан без его безымянных чудовищ был бы подобен сну без сновидений». Понимание животного на самом глубинном уровне не делает его менее таинственным, но открывает наши сердца непознаваемому и, в некотором смысле божественному.

На момент написания этой книги изучение благоговейного восхищения человека миром природы было сфокусировано в основном на исследованиях влияния погоды, сильных штормов и упирающихся в небо деревьев, а не на наших взаимоотношениях с животными. Но исследователям известно, что у людей может возникнуть это волшебное чувство взаимосвязи с миром, даже когда они видят следы или другие признаки присутствия дикого животного, или когда любимая собака встречает их у двери, или когда бурное море выносит на поверхность своих обитателей.

Джон Джонс, бывший калифорнийский издатель и бизнесмен, взял свою семью в лагуну Байя, где собираются мигрирующие серые киты. Крупный китенок, подталкиваемый матерью, вынырнул на поверхность сначала в нескольких футах, а потом практически рядом с их маленькой лодкой. «Глаз у него был огромный, – рассказывал мне Джонс, – и когда мы с семьей заглянули в него, мы разрыдались». Это было удивительно. В одном мгновении соединились коллективное благоговение, глубоко личная сопричастность и встреча с непостижимым. Они решились войти в мир кита посредством единой среды обитания сердца.

Мало у кого есть ручной кит или осьминог. Но каждый день мы сталкиваемся с каким-то существом, не похожим на человека, неизвестным или привычным. Изменение восприятия жизни может произойти в любой момент: при встрече с насекомым, которое покажется нам гигантом; или это будет недельный щенок; или бережно переправляемая в море крошечная черепашка. Мы можем частично раскрыть их тайны при помощи прочитанной статьи, книги, просмотренного документального фильма или даже ролика в Интернете. Но физически и эмоционально самое поразительное и глубоко личное ощущение чуда может породить только личный опыт общения с другим живым существом[10].

Это возможно, когда мы очень молоды, но постепенно, по мере взросления, эта способность постепенно угасает. Вновь обретенная трансцендентная связь с другим животным осуществляет своего рода перезагрузку.

Наша сегодняшняя ситуация требует глобальной перезагрузки. До сих пор наш интеллект и даже инстинкт самосохранения оказывались недостаточно мотивированными для сохранения дикой природы. Не хватает чего-то одновременно старого и нового.

Джоанна Вайнинг, эмерит-профессор (обозначение для профессоров, которые в связи с преклонным возрастом освобождены от исполнения своих ежедневных обязанностей. Статус эмерита не равнозначен статусу пенсионера. – прим. ред.) из Лаборатории исследований человеческой природы Иллинойского университета в Урбана-Шампейн, много размышляла о нашей роли в семье животных. В статье, опубликованной в 2003 году в журнале Human Ecology Review, она описывает посещение семинара для детей с аутизмом и нарушениями развития, котором в качестве терапевтических животных использовались дельфины[11], золотистый ретривер и скат манта. «Организаторы этой сессии пошли на многое, чтобы подчеркнуть тот факт, что в этих программах не было никакого “волшебства”, – пишет она. – Любимым занятием детей, которое терапевты использовали для поощрения желательного поведения, было приготовление пищи для дельфинов, что давало им возможность копаться руками в ведрах с рыбой. Несмотря на то что терапевты не хотели, чтобы у родителей были ложные ожидания, и даже несмотря на то что они пытались поддерживать психологическую строгость терапевтического процесса, по крайней мере частично успех программы можно было бы приписать магии связи человека и животного», – заключает она. Точно так же Луиза Шоула, профессор Колледжа архитектуры и планирования при университете Колорадо, описывает магию встречи человека и животного как чувство единения между собой и кем-то другим, «молчаливое интуитивное осознание могущества окружающего мира и нашего собственного могущества».