Последний шанс на счастье - Энди Брок

– И когда мы едем? – Идея обсуждать отдых, пока они не узнали, забеременела она или нет, казалась немного странной.

– Прямо сейчас.

– Сейчас? – повторила она в изумлении. – Как мы вообще можем сейчас куда-то ехать?

– Легко. У меня здесь есть вертолет. Мы можем отправиться через пару часов.

– Нет, не можем. В смысле – не прямо сейчас. У меня ничего с собой нет. Ни одежды, ни туалетных принадлежностей.

– Ты всерьез сейчас мне говоришь, что не можешь ехать, потому что у тебя нет зубной щетки?

Лотти ответила ему упрямым взглядом. То, что он изображает из себя мистера Спонтанность, еще не дает ему права издеваться над ней.

– Я просто пытаюсь мыслить разумно. Как насчет машины? Той, на которой я сюда приехала?

– Все уже решено. – Ее возражения он просто отмел взмахом руки. – Не из-за чего напрягаться.

– Я не напрягаюсь. На сколько мы едем?

– До тех пор, пока не убедимся, что ты беременна.

– Две недели! Ты же наверняка не можешь просто все бросить и уехать на две недели?

– Есть такая штука, как компьютер, Лотти. И телефон, и современные технологии. Я же не предлагаю сплавляться по Амазонке и жить в землянке. Я отлично могу работать и на вилле. И я также не предлагаю все бросить, будь спокойна на этот счет. Правда, есть один момент. На вилле нет обслуживающего персонала. Думаю, нам понравится быть одним.

Оказаться на террасе виллы Варенна было все равно что попасть в другой мир. Всего несколько часов назад она лежала на больничной койке. А сейчас на озеро Варенна спускались сумерки, и разноцветные огоньки домов, выстроившихся вдоль берега, сверкали, как ожерелье из драгоценных камней. Небо казалось молочно-синим на фоне черных очертаний гор, а вода – ярко-фиолетовой.

Лотти никак не могла привыкнуть к неприкрытому богатству и привилегированному положению семьи Ривальди. Она выросла в совсем других условиях и поэтому никогда не чувствовала себя комфортно в подобных обстоятельствах – детство, проведенное в домике на окраине города, вряд ли могло подготовить ее к этому. Вся ее жизнь протекала на глазах у соседей, подглядывавших за ней из-за занавесок, наблюдали они и за ее матерью, возвращавшейся из очередного «мини-отпуска» с загорелым джентльменом и сувениром в бумаге на память о каких-то экзотических местах, которые она, вне всякого сомнения, видела лишь с палубы круизного судна.

У Рафаэля конечно же все было не так. Он был неотъемлемой частью этого мира. И вместе с богатством и привилегиями он унаследовал огромный запас целеустремленности и трудолюбия. Лотти лично смогла убедиться в том, какой груз ответственности предполагает титул графа Монтеррато, перешедший к Рафаэлю по наследству после смерти отца.

Лотти никогда не видела своего свекра Джорджио Ривальди. Он умер внезапно, когда они с Рафаэлем еще жили в Оксфорде. И это время, как теперь понимала Лотти, было сказкой. Их сказкой. Прекрасной, страстной, опьяняющей, слишком совершенной, чтобы длиться вечно. И поэтому ее конец был неизбежен.

Они встретились дождливым днем в Оксфорде – Рафаэль возник из клубов пара кофемашины в кофейне, где работала Лотти. Два часа, несколько чашек кофе, и нетерпеливая очередь посетителей стала свидетелем их быстрого знакомства.

Рафаэль оканчивал докторантуру по управлению бизнесом, Лотти была на третьем курсе в художественной школе. Казалось самой естественной вещью на свете, что он остался дожидаться конца ее смены, а потом они вместе под проливным дождем отправились в любимый английский паб Рафаэля и вбежали туда мокрые, смеющиеся – и безоглядно влюбленные.

Все и впрямь произошло слишком быстро – особенно внезапная беременность Лотти. И хоть они и были в восторге и поспешили зарегистрировать отношения в оксфордском бюро записей гражданского состояния, сейчас Лотти понимала, что отец Рафаэля вряд ли мог желать такого своему единственному сыну и наследнику. Что, по всей вероятности, она в принципе не была той, кого он хотел бы видеть своей невесткой.

Но ей так и не удалось выяснить это наверняка – Джорджио умер вскоре после того, как они расписались, – и вот тут-то все и начало меняться. Рафаэль поспешил в Монтеррато, взяв с собой свою беременную жену и погрузив ее в совершенно незнакомую атмосферу. Дела графства занимали все его время, и от этого в их отношениях стали появляться трещины, еще даже до трагической смерти Серафины.

Лотти была одинока, обижена на это чертово Монтеррато, укравшее у нее мужчину, в которого она влюбилась в Англии, и заменившего его на бизнесмена-трудоголика.

С тех пор ничего не изменилось. Монтеррато по-прежнему на первом месте. Единственная причина, по которой она оказалась здесь, – необходимость защитить его будущее и обеспечить ему наследника. Но даже осознание этого факта не уменьшило ее радости, когда она обхватила руками живот. Наследник… как раз в этот момент… мог начинать свою жизнь внутри ее.

Услышав шорох позади себя, Лотти обернулась и увидела Рафаэля, направляющегося к ней с пледом в руках.

– Я подумал, тебе может понадобиться. – Он развернул плед и накинул ей на колени, но Лотти отодвинулась на другой конец скамейки.

– Я не инвалид, ты же знаешь.

– Знаю. Просто вдруг тебе холодно.

– Нет, это не так.

– Ясно. Значит, просто в плохом настроении. – Он забрал покрывало, перекинул его через плечо и снова посмотрел на нее. – Что собираешься делать вечером?

Лотти метнула взгляд в его сторону: высокий, импозантный, он стоял, как матадор, в ожидании ее ответа. Он же не ждет на самом деле, что они сегодня будут еще что-то делать? Разве не достаточно для одного дня трансплантации эмбриона и перелета на вертолете?

– Делать?

– Я имею в виду ужин. Хочешь пойти куда-нибудь?

– Нет, спасибо. Я вообще-то порядком устала.

– Да, конечно. Я должен был учесть это. Что ж, тогда я сам что-нибудь приготовлю на ужин.

– Ты и впрямь полон решимости относиться ко мне как к калеке.

Шпилька попала в цель, и Рафаэль стер с лица улыбку.

– Неуместное сравнение, юная леди. И кроме того, это не тот случай, чтобы рваться в бой. Если только ты не приобрела некоторые навыки, которых тебе до сих пор, увы, не хватало.

– Может, и приобрела. – Лотти вызывающе вздернула подбородок. Хотя, конечно, все было не так. Она до сих пор полный ноль в кулинарии. Но Рафаэлю необязательно знать об этом.

– Что ж, в таком случае мне не терпится отведать несколько изысканных блюд в ближайшие две недели.

У Лотти упало сердце. Она и правда сможет прожить здесь целых две недели наедине с Рафаэлем? Глядя на него, стоящего в темноте, и чувствуя на себе взгляд ее зорких глаз, она понимала: приготовление пищи – наименьшая из ее проблем.