Последний шанс на счастье - Энди Брок

– Я знаю, так и будет.

Он прижал ее к себе еще сильнее, и Лотти почувствовала, как решимость покидает ее, в то время как жар между ними становится сильнее. И это было так здорово и так неправильно… Заключенная в кольцо его мускулистых рук, прижатая к его твердой груди, она испытывала такие опасные чувства, когда их тела соприкасались! Вопреки всем сигналам опасности Лотти поймала себя на том, что пытается прижаться к нему бедрами чуть сильнее и почувствовать еще больше. И она не была разочарована. Его возбуждение не подлежало сомнению, его нельзя было не почувствовать, и ее тело мгновенно откликнулось спазмами желания. Лотти пронзило острое ощущение радости от того, что она все еще может воздействовать на него, что он вовсе не такой неуязвимый, как можно было бы предположить по его ледяному виду. Встав на цыпочки, она неуверенно обвила руками его шею, желая большего. Желая, чтобы и он хотел большего.

И тут она услышала гортанный рык, за которым последовало ругательство на итальянском, а затем почувствовала, как он сбрасывает ее руки с шеи и отскакивает в сторону.

– Нет!

Это слово ударило по ее неприкрытому желанию, словно плеть.

– Мы говорили не об этом.

Отверженная так грубо, Лотти не могла вымолвить ни слова и лишь в замешательстве смотрела, как Рафаэль направляется к камину и бросает дрова в огонь.

– Думаю, нам надо установить несколько основных правил, – отрывисто бросил он через плечо. – Не хочу, чтобы ты меня неправильно понимала.

Неправильно понимала.

Лотти опустила взгляд. Откинув волосы с лица, она поправила платье и откашлялась. Надо взять себя в руки и убедить его, что ее это нисколько не расстраивает и что он слишком уж бурно реагирует.

– Все нормально. – Она попыталась рассмеяться. – Это ничего не значит. Не стоит воспринимать так серьезно.

Рафаэль обернулся и наградил ее взглядом, граничащим с ненавистью. Проглотив непонятно откуда взявшуюся горечь, он произнес:

– Si, certo[1]. Ничего.

Лотти прикусила губу. И что же он хотел услышать, ради всего святого? Она совершенно бесстыдным образом хотела его, была унижена его отказом, выражением отвращения на его лице – все вместе, это заставило ее почувствовать себя убогой. Ей же нужно как-то защитить себя.

– Не думай, что я этого не понимаю. – Ее голос был на удивление спокоен. – Я согласилась на все это ради ребенка, а не для того, чтобы воскресить наш брак.

Рафаэль повернулся и посмотрел на нее, глаза его метали молнии.

– До тех пор, пока мы оба знаем, где остановиться.

– Я уверена, что мы знаем. Ты вполне ясно обозначил свои чувства ко мне.

– А ты – свои.

– Да.

Лотти вздрогнула. Ее большая черная ложь. И не отопрешься теперь. Она уже впиталась Рафаэлю в кровь. В каждое движение мускул, движение плеч, каждый взгляд его угольно-черных глаз.

Он сделал пару шагов и снова оказался перед ней, глядя снизу вверх на ее напряженную фигурку. Лотти буквально уткнулась носом в стену его враждебности, глядя, как он пытается взять себя в руки, усмирить прерывистое дыхание, справиться со своей неприязнью к ней. Со всеми словами, которые рвались наружу.

Наконец он отступил назад, все еще не сводя с нее глаз.

– Тогда я рад, что между нами нет недомолвок.

Рафаэль залпом осушил стакан бренди и с грохотом поставил его на столик перед собой. Эмоции все еще бушевали в нем. Он провел рукой по лбу, задев шрам, который напоминал о недавнем инциденте.

Он должен быть рад. Ему ведь удалось уговорить Лотти попробовать. Теперь надо сдвинуть дело с мертвой точки, пока она не передумала – или, того хуже, не вернулась в Англию, встретила кого-то другого и забыла о нем. Надо признать, ему и так повезло, что этого до сих пор не произошло. Что ее не увел какой-нибудь юный красавчик и они не зажили долго и счастливо конечно же без его участия. Но его расследование не выявило никого подозрительного в этом плане, кроме этого сукина сына – ее босса в галерее, где она работает.

Рафаэль расцепил сжатые в замок пальцы. Если бы у нее кто-то был, то ему пришлось бы дать пару раз по морде. Впрочем, мужчина мог появиться в любой момент, и ему надо было действовать быстро.

Но не так, как он действовал. Боже… Он прикрыл рукой глаза. О чем только он думал, прижимаясь к ней, как озабоченный тинейджер? Показывая со всей очевидностью, как легко она его заводит?

Встав с софы, Рафаэль расправил затекшие плечи, поводил ими туда-сюда, почти наслаждаясь физической болью. Надо выстоять, надо быть сильным. По пути к камину он увидел свое отражение в огромном позолоченном зеркале, еще раз продемонстрировавшее ему, в какое дерьмо он превратил свою жизнь. Он быстро отвернулся, только чтобы наткнуться взглядом на мраморных херувимов, с усмешкой взирающих на него.

Иногда и впрямь кажется, будто весь мир ополчился против тебя.

Утро выдалось ярким и светлым, и Лотти наблюдала за его зарождением с самого начала. После нескольких часов неспокойного сна она сдалась и провела остаток ночи на подоконнике, закутавшись в одеяло. Там она и увидела, как звездная ночь уступает место первым лучам солнца, чье великолепное появление из-за серебристого горизонта происходит с поразительной быстротой, пока оно не займет свое место на небосклоне, готовое светить весь день.

Эти несколько часов дали ей достаточно времени все обдумать – снова и снова, пока не начала болеть голова. Но сейчас, одетая, согретая кофе, но так и не притронувшаяся к завтраку на подносе, она обнаружила, что ее сознание на удивление ясно и она понимает, что ей делать дальше.

Достав из сумочки телефон, она первым делом набрала сообщение своей подруге и соседке по комнате Алекс, написала, что собирается задержаться в Монтеррато «еще на несколько недель». Алекс определенно еще не успела проснуться, так что, по крайней мере, она имеет полное право избежать разговора с ней и шквала вопросов, который, несомненно, вызовет ее сообщение.

Нажав кнопку «Отправить», Лотти не смогла сдержать улыбки при мысли об эмоциональной реакции подруги на сообщение.

Следующий пункт ее плана требовал больших усилий. Надо сообщить Ибрагиму, ее боссу в галерее, что «три-четыре дня отгула», которые она взяла, превратились в три-четыре недели, и вряд ли он спокойно это воспримет. Он и в лучшие-то времена подвержен приступам истерии, а ее заявление и вовсе вызовет у него ярость. И все-таки надо это сделать. Так что Лотти набрала номер, заправила за ухо прядь волос, откашлялась и стала ждать соединения.

В палаццо все еще было тихо и спокойно, когда она наконец вышла на лестницу и вдохнула изысканный аромат свежесрезанных цветов. Спускаясь по ступенькам и чувствуя под рукой гладь перил из красного дерева, Лотти осмотрелась вокруг – нет ли кого-нибудь внизу. Она пересекла холл, открыла тяжелую дверь и сделала глубокий вдох.