Последний шанс на счастье - Энди Брок

– Завтра так завтра. – Она повернулась к нему лицом и даже рискнула широко улыбнуться. – Чем раньше, тем лучше.

Доктор Овейзи оказался франтоватым мужчиной средних лет с иссиня-черными волосами, зачесанными назад, и массой золотых украшений. Когда Лотти нервно пожимала его протянутую руку, она почувствовала, как кольца впиваются в ее потную ладошку.

Они сели в большом салоне – Лотти и Рафаэль бок о бок на диване, доктор Овейзи – на высоком стуле напротив. Сразу стало ясно, что этот человек очень умен и не будет тянуть кота за хвост. Человек того же сорта, что и Рафаэль. После краткого вступления он тут же перешел к вопросам о ее беременностях, неудачных попытках ЭКО и текущем цикле.

Все ответы он записывал в блокнот, который держал на коленях. Но несмотря на отсутствие светского лоска, он сразу же вызвал у Лотти доверие.

Рафаэль тихо сидел рядом с ней и внимательно слушал. Лотти чувствовала, как он напряжен и как много значит для него этот разговор.

Выяснив все о ее гинекологических проблемах, доктор Овейзи перешел к эмбриону. Рафаэль подтвердил, что эмбрион был заморожен в возрасте пяти дней, и назвал клинику, в которой он хранится.

– У вас только одна бластоциста? – обратился доктор к Рафаэлю.

Они оба знали это слово. Бластоциста – это пятидневный зародыш. Три изнурительных раунда ЭКО поневоле сделали их знатоками всей медицинской терминологии.

– Да. – Отсутствие эмоций в кратком ответе Рафаэля говорило само за себя. – Всего один.

– Хорошо. – Надев колпачок на ручку и спрятав ее обратно в карман, доктор Овейзи встал. – Думаю, пока что это все. Я организую визит нашей медсестры, чтобы обсудить с графиней Ривальди инъекции гормонов. Как только мы назначим дату трансплантации, увидимся в клинике.

Позволив себе едва заметную улыбку, он протянул Лотти руку и слегка поклонился, после чего вместе с Рафаэлем покинул комнату.

Лотти сверлила взглядом место, на котором он только что сидел. Все произошло так быстро. Доктор Овейзи, при всей его подчеркнутой отстраненности, сделал их намерение реальным, осязаемым. Неужто и впрямь возможно, что всего через несколько недель она может забеременеть? Забеременеть от Рафаэля?

Как и обещал доктор, медсестра приехала на следующий день с чемоданчиком, полным лекарств. Она сразу же понравилась Лотти: юная Джина родом из Восточной Европы оказалась очень смышленой, что делало ее еще более приятной. Хрустящая белая униформа плотно облегала ее ладную фигурку, волосы были забраны в конский хвост на затылке, а проницательные синие глаза излучали внимание и дружелюбие.

До тех пор, конечно, пока она не увидела Рафаэля. Лотти не могла не заметить, как Джина изо всех сил пытается скрыть свою восторженную реакцию на присутствие столь привлекательного мужчины.

Рафаэль наградил ее вежливой улыбкой, прежде чем объявить, что он оставляет их наедине. Женщины обменялись взглядами, и от Лотти не ускользнуло, как гаснет румянец на щеках Джины, занявшейся своим чемоданчиком и инструментами.

Джина собиралась приезжать каждый день, чтобы помочь ей с инъекциями гормонов, но Лотти сказала, что может делать это сама. Она ведь делала это прежде. Джина посмотрела, как Лотти ставит первый укол в бедро, и, удовлетворенная увиденным, откланялась, оставив инструкции и строгое расписание, которому надо было следовать до ее следующего визита.

– Мне нет нужды говорить вам о возможных побочных эффектах? – сочувственно улыбнулась Джина.

– Головные боли, спазмы в животе, перепады настроения, приливы… Жду не дождусь, – усмехнулась Лотти в ответ. – «Постоянным клиентам футболка в подарок».

– Ну, надеюсь, она будет достаточно просторная, – ответила Джина. – Чтобы смогла прикрыть большой живот.

– Будем надеяться.

Женщины посмотрели друг на друга.

– Это же доктор Овейзи. Он превращает мечты в реальность.

Вера Джины в лучшее была очень трогательной, хоть ее слова и звучали, как цитата из рекламной брошюры.

Глядя на груду лекарств на столе, Лотти наконец по-настоящему поняла, через что ей предстоит пройти. На что она подписалась. Но пути назад уже не было.

– Да, обещаю, я расскажу тебе все, когда вернусь, Алекс. Да… Нет… Я в порядке. Честно, Алекс, тебе не о чем волноваться. Давай-ка возвращайся к своему вину и дай мне немного поспать. Здесь уже полночь. На связи.

Она любит Алекс, правда, но обмануть ее становится все сложнее – особенно после стаканчика-другого вина, которые усиливают ее решимость докопаться до правды. «Просто скажи, что происходит, Лоте?»

Последние несколько дней Лотти словно выпала из реальности – ситуация становилась настолько безумной, что она и сама едва могла с ней примириться, не говоря уж о том, чтобы объяснить, что происходит, кому-то столь возбудимому, как Алекс.

Она приехала в Монтеррато, твердо уверенная, что ей предстоит подписать бумаги на развод, и вот пожалуйста, вместо этого она пытается забеременеть и хочет этого сильнее, чем готова признаться.

Выключив свет, Лотти калачиком свернулась под пуховым одеялом. Жизнь в Англии казалась ей сейчас бесконечно далекой, хоть она и понимала, что ей еще придется с ней столкнуться так или иначе – особенно в вопросе с работой у Ибрагима. Тот недвусмысленно дал ей понять, что не потерпит долгих отлучек, и если через неделю ее не будет на рабочем месте, то и рабочего места для нее больше не будет.

Жизнь Лотти в палаццо складывалась причудливым образом. Рафаэль частенько уезжал по делам, и, даже когда он был дома, Лотти почти его не видела. Если он не был завален делами в своем кабинете, у него были встречи в конференц-зале, или вне его, или где-то в его владениях – он решал множество сложных вопросов, в которые должен был вникать как хозяин Монтеррато.

Когда же их пути пересекались, он вежливо интересовался ее здоровьем и благополучием. Его участие казалось искренним, даже если он проверял ее – точно ли она следует указаниям доктора Овейзи. Но что-то в том, как он смотрел на запястье с часами или шарил в кармане в поисках телефона, давало ей понять, что у него нет никакого желания продолжать разговор.

Казалось, что она для него – лишь один из множества проектов. И хоть его прохладное, пренебрежительное отношение и задевало, оно не могло обмануть ее ни на минуту. Она знала, что это типичное поведение Рафаэля Ривальди.

Хуже всего были ночи – особенно если она знала, что Рафаэль находится неподалеку. Мысли о том, что он так близко, спит на своей кровати прямо за дверью, разделяющей их комнаты, но при этом так бесконечно далек от нее, наполняли Лотти невыразимой печалью. Никогда она не чувствовала себя более одинокой.

Сейчас, лежа тихонько в своей постели, Лотти отчетливо слышала звуки за дверью. Вот Рафаэль идет по деревянному полу, вот слышен звук льющейся в душе воды. С болью она представила полотенце на его бедрах, влажные волосы на груди и под мышками, движение упругих бицепсов, когда он сушит волосы…