Египетский манускрипт - Борис Батыршин

Роман, брат Ольги, – невысокий крепкий молодой человек, эдакий живчик. И чем-то очень похож на свою красавицу-сестру. Роман почти не принимал участия в разговоре; Николка отметил только очень коротко стриженные волосы и непривычную тельняшку – без рукавов, в бело-голубую полоску. Может, он тоже моряк?

Ждали еще одного – некоего Геннадия. По словам Никонова и его друзей, выходило, что этот молодой человек как раз и придумал, как выследить Николку. Когда мальчик в первый раз возник на экране монитора, Геннадий был в отъезде; ему тотчас же позвонили и вот теперь – ждали с минуты на минуту.

Николка прихлебывал чай, заедал круассанами и слушал лейтенанта. А тот рассказывал, как был потрясен, осознав, где (вернее, когда) оказался, пройдя с Олегом Ивановичем через портал; о случайной уличной стычке, закончившейся знакомством с Ольгой и ее братом, и об их друзьях-студентах, согласившихся помочь невольному гостю из прошлого.

– Вот так все и случилось, – закончил рассказ лейтенант. – Так что допивай чай – и покажем молодым людям наше с тобой время. Согласись, они это заслужили, не так ли?

Николка замялся:

– Ну… вообще-то я обещал Олегу Ивановичу никому не говорить о портале…

– Так ты никому и не говорил, – успокоил мальчика Никонов. – Ты ни в чем не виноват; они ведь узнали об этом от меня, не так ли? Скорее уж это Олег Иванович должен винить себя и свой опрометчивый поступок. Что за беспардонность – давить на собеседника, да еще таким вот образом? Что, нельзя было поговорить по-хорошему? Уверен, мы прекрасно смогли бы понять друг друга…

Николка пожал плечами. Ему и самому было неприятно вспоминать об этом эпизоде. Когда Ваня рассказал ему о происшествии с Никоновым, мальчик, помнится, был удивлен – зачем Олег Иваныч обошелся с симпатичным лейтенантом так жестко? Конечно, неприятно, что тот проник в их тайну, – но что уж поделать, раз так получилось? Надо было все по-хорошему объяснить; может быть, даже сделать офицера своим союзником. В конце концов, доктор Каретников ведь тоже узнал обо всем случайно – и тем не менее не отказал в помощи? Кстати, о докторе…

– А как там мой телефон? – спросил Николка. – Зарядился? А то, понимаете, мне надо срочно звонить докт… одному человеку. Я обещал.

– Да, конечно, сейчас… – Виктор встал из-за стола и пошел в соседнюю комнату. – Только уж извини, память сбросилась, – сказал он, выкладывая на стол многострадальный приборчик. – Это из-за того, что ты включил аппарат разряженным. Не беда, главное – работает. Вот, набирай…

Николка схватил аппаратик, нажал кнопочку – и беспомощно уставился на экран. Номера Каретникова не было.

– Как же быть? – растерянно произнес мальчик. – Я на память не помню…

– Ну, извини, друг, – развел руками Виктор. – Тут я бессилен – раз сдохло, значит, сдохло, поздно пить боржоми…

Не будь Николка так занят своим горем, от его глаз не укрылся бы быстрый обмен взглядами между его новыми знакомыми – недоуменно-вопросительный Романа и хитровато-уверенный Ольги. Но мальчику было не до того. Планы с треском рушились: мало того что с доктором теперь связаться не получится, так еще и портал… как там говорит Ваня? – да, «засвечен». А ведь зловредный Ван дер Стрейкер никуда не делся, и с этим тоже срочно надо что-то делать…

Никонов заметил растерянность мальчика.

– Молодой человек… – Лейтенант откашлялся. – Я понимаю, это, скорее всего, не мое дело, но… ваши друзья – они что, уехали куда-то? Чего такого у вас стряслось, что вы срочно кинулись в будущее? Они же наверняка предупредили вас не делать этого, верно? Возможно, у вас неприятности и срочно нужна помощь?

Николка уныло кивнул:

– Да, господин офицер. Вы понимаете, господин Семенов с сыном и правда уехали, надолго. А тут без них такое дело приключилось…

Из путевых записок О. И. Семенова

Поздно вечером наш пароход прошел Босфор и стал на рейд. Погода выдалась облачная, сыро, так что мы лишены удовольствия наблюдать панораму Стамбула с моря. Это тем более обидно, что мы хотели сравнить этот вид с тем, что доводилось узреть в двадцать первом веке. Иван специально прихватил снимки, сделанные во время нашей поездки в Стамбул два года назад – в далеком будущем. Мы собирались нанять лодочника и сделать фотографии с тех самых точек – но, увы, погода неумолимо внесла коррективы в наши планы.

В Константинополе – все русские называют Стамбул только так и нам стоит немалых трудов случайно не ошибиться. В Константинополе пароход стоял два дня. За это время мы немало успели осмотреть; паломники, в отличие от нас, предпочитали христианские «достопримечательности». Экскурсоводами им служили здешние монахи; мы же отправились на берег вдвоем, подрядив местного «гида». Об этом надо рассказать отдельно. Стамбульские гиды – публика особая, настырная, наглая, агрессивная. Стоило понять, что кто-то нуждается в их услугах, – гиды чуть не рвут будущего клиента на части, оспаривая, кому из них достанется работа. Устраивают настоящее побоище – проклинают друг друга на всех языках, которые только слыхал Стамбул, рвут манишки и волосы из жидких (или, наоборот, окладистых) бороденок, воинственно размахивают тросточками, только что не пинаются.

Мы с Ваней понаблюдали за этим балаганом, а потом, демонстративно проигнорировав победителя, выбрали гида поспокойнее – и с ним отправились в город.

Первым, самым сильным впечатлением стали огромные своры бродячих собак – эта деталь знакома любому, кто читал описания Стамбула девятнадцатого века. Но, боже мой, как жутко они выглядят в действительности!

Памятники древности, которые еще не успели выветриться из нашей туристической памяти, выглядят угнетающе: высокие византийские стены давно истаяли, подобно ледяному городку весной; кое-где еще торчат, словно гнилые зубы, остатки башен. Ворота давно заложены, в отдельных местах еще стоят стены в два ряда. Вдоль них, в сухом рву, повсюду разбиты огороды.

На другой день вечером пароход снялся с якоря, и на следующее утро мы уже были в Дарданеллах. Архипелаг тоже не порадовал нас летним солнцем – погода стояла тихая, но сырая и промозглая. То и дело накрапывал дождь. Я от нечего делать прогуливался по мостику и недовольно поглядывал на острова архипелага. Где оно, синее небо и восхитительные фиолетовые острова, вырастающие из морской дали? Вокруг все было серым и холодным, живо напоминая об осени на Балтике. Казалось – вот-вот в туманном мареве проявятся глыбы фортов Кронштадта и унылые калоши землечерпалок, пыхтящих на фарватере…

Так что в архипелаге свободного времени у нас хватало; делать было решительно нечего, смотреть не на что. Суета и благолепие паломников нам порядком поднадоели, а потому приходилось убивать время: мы изучали карты Сирии (и закупленные в Одессе, и те, что были закачаны на планшет) и перебирали снаряжение.

Об этом, пожалуй, расскажу детальнее. Отправляясь на Ближний Восток, мы запаслись солидным арсеналом; за неделю до отъезда я навестил оружейный магазин и приобрел новейшую французскую винтовку системы Лебеля – она только в этом году была принята на вооружение во Франции. Коммерческий образец заметно короче армейского – почти карабин – и отличается дорогим ореховым ложем. Солидный, полный чувства собственного достоинства приказчик долго распространялся о специальном «целевом», штучном исполнении оружия. Я ему поверил – еще бы, за такие-то деньги! Стоила винтовка около ста восьмидесяти рублей; еще в десять рублей обошлись кое-какие доработки. Я решил оснастить приобретение «телескопом» (так здесь называют оптический прицел); однако здешние системы, которые продемонстрировал приказчик, меня категорически не устроили.