Гризли - Галина Чередий

— За бабки, говоришь? — Мгновение, и он оказался впритык, так что я с перепугу ударилась лопатками в стену позади. — А за какие бабки ты у нас даешь, а? За сто баксов отсосешь? Не-е-е, ты же у нас типа из хорошей семьи, да? Пятьсот, и ты становишься прямо тут на колени и исполняешь тот самый суперминет, который так рекламировала.

— Отвали от меня! — зашипела я, упираясь ладонями в его потную грудь, но он только подался еще ближе, уже откровенно зажимая меня.

— Что, уже не такая борзая? — Он упер локти в стену с обеих сторон от меня, создавая эффект западни, и тут я почувствовала весомую такую твердость, уткнувшуюся мне в живот. У него встал!

Дело, кажись, принимает совсем херовый оборот, особенно учитывая, что у меня, не пойми с чего болезненно потянуло в низу живота, а внутренние мышцы сжались в чем-то до отвратительно похожем на предвкушение.

— Я сказала — отвали от меня! — вскинув голову, рявкнула ему в лицо.

— Несет от тебя как от долбаной пепельницы, — неожиданно тихо сказал озабоченный медведина и вдруг провел по моей нижней губе с пирсингом большим пальцем. Ноздри его при этом задергались, а мое сердце забухало где-то в горле, и черта с два это было только от страха.

— А от тебя прямо розами прет, ага. Воняешь, будто из берлоги после спячки в полгода немытый вылез, — огрызнулась, отдергивая голову от его прикосновения. — Отвалил говорю! Хорош в меня своей кувалдой тыкать!

На самом деле он пах бесяще хорошо. Потом на разгоряченном теле, силой, мужчиной, что в состоянии взять все, что захочу дать, и даже потребовать сверху. Он пах сексом. Таким, от которого долбанутую и неправильную меня торкало. Жестким, на грани насилия, причем обоюдного, где я обязательно окажусь побежденной, по-честному, но без пощады.

— Только попробуй сюда начать трахарей своих водить, — его голос упал до хриплого шепота.

Опустив голову, он провел носом от моего виска до скулы и обратно, обжигая кожу участившимся дыханием.

— Тебя забыла спросить. — Я чуть повернула голову, и наши рты очутились катастрофически близко.

— Дом мне все равно продашь. Никуда не денешься, — пробормотал гризли и откровенно вмялся в мой живот своим членом.

А меня реально повело от того, насколько остро вдруг стало ощущаться все. От еле уловимых, почти невесомых прикасаний к моему лицу, дразнящего мои проколотые соски ритма дыхания в прижимающейся ко мне широченной потной груди до грубого, до боли, давления основания его стояка, что из-за разницы в росте приходилось прямиком на мою лобковую кость, тогда как массивная головка пульсировала точненько у моего пупка. Ну тут боженька соседушку не обидел. И попрыгать во двор кто-то у нас ходит без белья.

— Обломаешься! — Зараза, какая же у него полная нижняя губа сейчас, когда не кривится и не скалится на меня. Аж внутри свело от желания сначала цапнуть его за нее, а потом обсосать, жалея. Хотя такому жалости не надо. Так и жди, что укусит в ответ. — Будешь и дальше лезть с этим ко мне — заяву напишу. Слышал про законы? Или в той пещере, из которой ты вылез, их еще не изобрели, дядя?

Мама дорогая, это надо остановить. Хоть как, но немедленно. Трахнуть соседа, даже для такой отбитоголовой, как я, — перебор.

— А ты никогда смолчать не можешь, да? — Он совсем чуть качнул бедрами, и мои ноги позорно ослабели. — Бесстрашная такая или со справкой?

Еще один плавный, но настойчивый толчок и выдох прямо в губы, и земля откровенно стала уходить у меня из-под ног, а в голове в такт разгоняющемуся до предельных значений пульсу забухало «хочу-хочу-возьму!».

— Отлипни от меня сказала, — зарычала в панике. — Лапы свои убери, гризли тупой!

— А у самой-то руки где?

Бл*дь! Я действительно вцепилась в его спину, подтягивая к себе, как желанную добычу. Отдернула ладони, как обжегшись, но тут он взял и лизнул штангу в моей нижней губе. Раз, другой, и стал медленно втягивать ее в рот, поглаживая по тонкой коже языком. Все, пипец тебе, Роксана.

Я резко выдохнула, вцепляясь обеими руками в его бритый затылок. Чему быть, как говорится, того не миновать. Потом трава не расти. Жила по такому принципу всегда, и сейчас пронесет.

— Мяф! — басовито прозвучало где-то справа и снизу.

Гризли вздрогнул всем телом и отшатнулся от меня. Вот теперь я увидела, какого цвета у него глаза. Темно-зеленые. А все потому что он вылупился на меня ошалело, а потом зыркнул под ноги.

— Да твою же мать! — прошипел он то ли своему оттопыривающему спортивки здоровенному хрену, то ли огромному уродливому серому коту.

Без одного уха, с бельмом, тот пялился сейчас исключительно на меня.

— Ну ты и страшилище, — брезгливо скривилась я. — Под стать своему хозяину.

— Ты! — ткнул в меня пальцем гризли, попятившись еще дальше. — Неделю тебе на раздумья, потом хочешь или нет, идем оформлять дом на меня. Ясно?

— Красно! — Я стремительно пошла подальше от него, сначала бочком вдоль стенки, а потом почти бегом. — Мечтать не вредно, дядя.

— И курить в доме и во дворе не смей! — донеслось мне в спину.

— Яри-и-ик! Больше не могу-у-у! — глухо провыла уткнувшаяся в простыню лицом Кристина. — Убьешь меня. Ходить завтра не смогу!

Я мотнул головой, стряхивая льющийся ручьем пот со лба, и завалился на бок, скрипя зубами от злости и бессилия. В башке грохотало, перед глазами черные пятна, яйца как в огне, а член стоит насмерть, как, сука, последний в жизни раз. Битый час я мочалил бедолагу Кристинку, и слова ей не сказав при встрече, но кончить не мог, хоть застрелись. Весь как под током, тело аж гудело, потряхивало всего, еще когда несся, забивая на светофоры, в эту сауну. Набросился на девку, как озверевший, толкнув ее на четвереньки. Но стоило только увидеть зажатые в своем кулаке рыжие пряди вместо черно-красного безобразия, и уже подступивший ближе некуда оргазм откатывал, оставляя меня безнадежно голодным и все более злым. И сколько бы я ни долбился в покорно изогнутое подо мной тело, ни хера не выходило, только сильнее становилось ощущение поганейшего на вкус разочарования.

— Уходи, — прохрипел Кристине и, поднявшись на трясущиеся ноги, сдернул с члена резинку и бухнулся в бассейн.

Зараза крашеная! Сучка языкатая! Как же она меня завела! Только запах сигареты ее почуял, и мне как по затылку камнем прилетело. Увидел ее, насмешливо пялящуюся на меня, и аж рвануло в мозгах. Дрянь наглая! Таскалась где-то всю ночь, вон физиономия заспанная и довольная, как у той *бливой кошки. Насношалась небось до одури. Пальцы прямо скрючивало от желания придушить. Придушить. Но вот за каким я ее зажимать-то полез! Ведь чуть не трахнул. За малым. Прямо у той стены. Спасибо Шреку, вовремя он меня в ум привел, пусть и не до конца, потому как, по всему выходит, мозгами я повредился. И не на шутку. До сих пор во рту вкус ее. Запах этот, что даже сигаретам было не забить, словно в носу застрял. Не вымыть его ни под душем, ни воняющей хлоркой водой из бассейна.